приобретали, а вы хотите погубить русскую землю".
   Владимир очень уважал свою мачеху и склонился на ее мольбы. "Правда, -
сказал он, - отцы и деды наши соблюдали русскую землю, а мы хотим ее
погубить".
   Княгиня, возвратившись в Киев, принесла радостную весть киевлянам, что
Владимир склоняется на мир.
   Князья стояли на левой стороне Днепра, в бору, и пересылались со
Святополком.
   Наконец последнее их слово было таково: "Если это преступление
Давидово, то пусть Святополк идет на Давида, пусть либо возьмет его, либо
сгонит с княжения".

   Святополк целовал крест поступать по требованию Владимира и его
товарищей.
   Князья собрались идти на Давида, а Давид, узнав об этом, стал пытаться
поладить с Васильком и заставить его самого отклонить от Давида опасность,
которой подвергался Давид за Василька.
   Призвал ночью Давид какого-то Василия, которого рассказ включен в
летопись целиком. Давид сказал ему:
   "Василько в эту ночь говорил Улану и Колчке, что ему хочется послать от
себя мужа своего к князю Владимиру. Посылаю тебя, Василий, идти к
одноименнику своему и скажи ему от меня: если ты пошлешь своего мужа к
Владимиру и Владимир воротится, я дам тебе какой хочешь город: либо
Всеволожь, либо Шепель, либо Перемиль". Василий отправился к Васильку и
передал ему речь Давида. "Я ничего такого не говорил, - сказал Василько, -
но готов послать мужа, чтобы не проливали из-за меня крови; дивно только,
что Давид дает мне города свои, а мой Теребовль у него. Ступай к Давиду и
скажи, пусть пришлет ко мне Кульмея. Я пошлю его к князю Владимиру".
Василий сходил к Давиду и, воротившись, сказал, что Кульмея нет.
   Василько сказал: "Посиди со мной немного". Он велел слуге выйти вон и
говорил Василию:
   "Слышу, что Давид хочет меня отдать ляхам, не насытился он еще моей
кровью; еще больше хочет упиться ею. Я много зла наделал ляхам и хотел еще
наделать и мстить им за русскую землю. Пусть выдает меня ляхам, смерти я
не боюсь. Скажу только тебе по правде. Наказал меня Бог за мое
высокомерие; ко мне пришла весть, что идут ко мне берендичи, печенеги,
торки, и я сказал себе в уме: как будут у меня берендичи, печенеги, торки,
скажу я брату своему Володарю и Давиду: дайте мне свою меньшую дружину, а
сами пейте себе и веселитесь; я же зимою пойду на ляхскую землю, а на лето
завоюю ляхскую землю и отомщу за русскую землю. Потом я хотел овладеть
дунайскими болгарами и поселить их у себя, а потом хотел проситься у
Святополка и Владимира идти на половцев: либо славу себе найду, либо
голову сложу за русскую землю; иного помышления у меня в сердце не было ни
на Святополка, ни на Давида. Клянусь Богом и его пришествием, не мыслил я
никакого зла братьи; но за мое возношение низложил меня Бог и смирил!"
Неизвестно, чем кончились эти сношения Давида с Васильком, но, вероятно,
Василько остановил Владимира, потому что в этом году не было от него
нападения на Давида. Наступала Пасха. Давид не выпустил Василька и,
напротив, хотел захватить волость ослепленного; он пошел туда с войском,
но у Божска встретил его Володарь. Давид был такой же трус, как и злодей.
Он не осмелился вступить в бой и заперся в Божске. Володарь осадил его и
послал к нему такое слово: "Зачем наделал зла и еще не каешься. Опомнись!"
- "Разве я это сделал, -отвечал Давид, - разве в моем городе это
сделалось? Виною всему Святополк: я боялся, чтобы и меня не взяли и не
сделали со мною того же; поневоле пришлось мне пристать к нему в совет,
был у него в руках".
   Володарь не перечил ему, стараясь только о том, как бы выручить брата
из неволи.
   "Бог свидетель всему этому, -послал он сказать Давиду, - а ты выпусти
моего брата, и я с тобой примирюсь".
   Давид обрадовался, приказал привести слепого и отдал его Володарю. Они
заключили мир и разошлись.
   Но на другую весну (1098) Володарь и Василько с войском шли на Давида.
Они подошли к городу Всеволожу, взяли его приступом и зажгли; жители
бежали, Василько приказал всех их истребить и мстил за себя невинным
людям, замечает летописец, Василько показал, что хотя он и был несчастен,
но вовсе не любил русской земли в той мере, как говорил. Братья подошли к
Владимиру. Трусливый Давид заперся в нем. Братья князья послали к
владимирцам такое слово:
   "Мы пришли не на ваш город и не на вас, а пришли мы на врагов своих: на
Туряка, Лазаря и Василия, - они подговорили Давида; он их послушал и
сделал зло. Если хотите биться за них, - и мы готовы; а не хотите, - так
выдайте врагов наших".
   Владимирские граждане собрались на вече и так сказали Давиду:
   "Выдай этих мужей, мы за них не бьемся; за тебя же биться можем; если
не выдашь, - мы отворим город, а ты сам о себе промышляй как знаешь".
   Давид отвечал: "Их нет здесь, я послал их в Луцк; Туряк бежал в Киев,
Василий и Лазарь в Турийске".
   "Выдай тех, кого они хотят, - крикнули горожане, - а не то - мы
сдадимся!"
   Давиду нечего было делать. Он послал за своими любимцами: Василием и
Лазарем, и выдал их.
   Братья Ростиславичи по заре повесили Василия и Лазаря перед городом, а
сыновья Василька расстреляли их стрелами. Совершивши казнь, они отступили
от города.
   После этой расправы на Давида пошел Святополк, который до сих пор
медлил исполнением княжеского приговора наказать Давида за его злодеяние.
Давид искал помощи у польского князя Владислава Германа, но последний взял
с него деньги за помощь и не помог. После семинедельной осады во Владимире
Давид сдался и уехал в Польшу.
   В великую субботу 1098 года Святополк вошел во Владимир. Овладев
Волынью, киевский князь думал, что не худо таким же способом овладеть и
волостями Ростиславичей, за которые он начал войну с Давидом. Володарь,
предупреждая нападение, вышел против киевского князя и взял с собою
слепого брата. Враги встретились на урочище, называемом Рожново поле.
Когда рати готовы были ударить друг против друга, вдруг явился слепой
Василько с крестом в руке и кричал, обращая речь свою к Святополку:
   "Вот крест, который ты целовал перед тем, как отнял у меня зрение!
Теперь ты хочешь отнять у меня душу. Этот честный крест рассудит нас!"
   Произошла жестокая битва. Ростиславичи победили. Святополк бежал во