подступил к Бакоте. Ее сдал татарам Милей, вероятно, русский, и назначен
был в ней от татар баскаком.
   Данило, занятый в то время делами в Литве, послал в Бакоту сына своего
Льва. Лев отвоевал Бакоту и привел пленного Милея к отцу. Изменник успел
умилостивить князей. Лев сам поручился за него, и Данило, понадеявшись на
его уверения в верности, отпустил Милея, а последний тотчас же отдал
Бакоту опять татарам.
   Куремса подступил к Кременцу, но не взял его. Нашелся русский князь,
увидавший возможность воспользоваться гневом татар против Данила для своих
выгод: то был Изяслав, князь новгород-северский, племянник тех Игоревичей,
которые некогда были повешены в Галиче; он предложил татарам овладеть
Галичем и просил их помощи. Куремса сказал ему: "Как ты пойдешь на Галич?
Лют князь Данило, убьет тебя!" Изяслав не послушался совета и пошел в
Галич. Услышавши об этом, Данило послал туда с отрядом сына своего Романа,
а сам у Грубешова со своими людьми охотился за вепрями, собственноручно
убил троих зверей рогатиной и отдал мясо воинам. "Если встретятся вам хотя
бы татары, - говорил он им, - не бойтесь!"
   Видно, что татары своим одним именем наводили ужас на русских. Роман
напал на Изяслава так неожиданно, что тот, не будучи в силах ни
защищаться, ни убежать, взобрался на церковь и там сидел три дня, а на
четвертый, не стерпев жажды, сдался и был приведен к Данилу.
   Куремса, человек слабый и недеятельный, не трогал долго Данила. Это
ободрило русского князя. Он решился отобрать у татар русские города до
самого Киева.
   Литовский князь Миндовг дал обещание действовать с ним заодно. Данило
отправил войско под начальством сыновей своих: Шварна и Льва и воеводы
Дионисия Павловича. Дионисий взял Межибожье; Лев занял берега Буга и
выгнал оттуда татар; отряды Данила и Василька завоевали Бологовский край,
а Шварно овладел всеми городами на восток по реке Тетереву до Жидичева.
Белобережцы, чернятинцы, бологовцы со своей стороны прислали послов своих
к Данилу, но город Звягель, обещавший принять к себе Данилова тиуна,
изменил и не сдавался. Данило сам отправился вслед за своим сыном Шварном,
взял Звягель приступом и расселил его жителей. В это время литовцы, вместо
того, чтобы помогать Данилу и идти с ним по обещанию к Киеву, начали
грабить и разорять его владения около Луцка, совершенно неожиданно для
Данила. Посланный против них дворский Олекса наказал их жестоко, загнав и
потопивши в озеро. Но измена литовцев остановила дальнейшие движения
Данила.
   Вражда татарам была объявлена. Силы Куремсы двигались на Луцк, но этот
город стоял на острове и жители заранее истребили мост; татары через реку
Стырь хотели пускать камни в город, но поднялась сильная буря и изломала
их пороки. С тех пор Куремса не нападал на Данила. Но в 1260 году на место
Куремсы был назначен другой темник, по имени Бурандай, человек суровый,
воинственный.
   Вот уже пять лет прошло с тех пор, как Данилу обещали на помощь силы
крестового похода, но обещание не исполнялось: Данило, между тем,
понадеявшись на помощь с Запада, раздразнил татар и был теперь
предоставлен собственным силам. Бурандай явился с огромным войском на
Волынь, не делал никаких укоров Данилу за его последние действия, а послал
приказание идти с ним на Литву. Данило рад был и тому, что мог на время
избавиться от таких гостей, и отправил на Литву к Бурандаю брата своего
Василька. Недавняя измена литовцев, остановившая успехи Данила,
оправдывает поступок его. Татары рассеялись по Литве, жгли и опустошали
ее. Бурандай, как будто довольный послушанием Василька, ласково отпустил
его во Владимир. Но в следующем 1261 году, возвратившись из Литвы,
Бурандай послал к Романовичам такое грозное послание: "Встречайте меня,
если вы в мире со мною, а кто меня не встретит - с тем я в войне".
Василько в то время справлял свадьбу своей дочери с черниговским князем и,
оставивши свадебный пир, должен был ехать на поклон к грозному темнику.
Данило не поехал к нему и послал на место себя сына Льва и холмското
владыку Ивана.
   Посланные явились к Бурандаю под Шумском и принесли ему дары. Бурандай
встретил их грозно и начал кричать на Василька и Льва. Владыка совершенно
оторопел от страха. Наконец Бурандай сказал князьям: "Если хотите жить с
нами в мире, размечите все ваши города".
   Помощи надеяться было неоткуда; при малейшем упорстве Бурандай задержал
бы князей и пустил бы татар истреблять в крае старых и малых. Приходилось
уступить.

   Лев разметал укрепления города Львова, им самим построенного, и города
Стожка, недавно воздвигнутого Данилом, а Василько послал приказание
уничтожить укрепления Кременца и Луцка. Сам Бурандай отправился с
Васильком во Владимир, желая быть свидетелем разрушения укреплений столицы
волынского края. Не дойдя до этого города, татарский темник остановился
ночевать на Житане и сказал Васильку:
   "Иди и размечи свой город".
   Василько, прибывши к Владимиру, увидел, что в скором времени нельзя
разобрать всех стен до приезда Бурандая, и потому приказал зажечь их.
Бурандай, приехавши вслед за ним, с радостью смотрел, как потухали
сгоревшие стены, обедал затем у Василька, обошелся с ним милостиво и на
ночь выехал из города, а утром послал к Васильку татарина Баймура, который
сказал ему так: "Василько, приказал мне Бурандай раскопать твой город".
"Делай то, что тебе приказано!" - отвечал Василько. Баймур раскопал
владимирские окопы: это знаменовало победу татар над русскими.
   Вслед за тем Бурандай призвал Василька и приказал, собрав бояр и слуг,
идти на Холм.
   Данила уже не было тогда в его столице. Владыка Иван приехал туда
вперед и рассказал Данилу о том, что слышал от Бурандая в Шумске. Данило
бежал в Венгрию.
   Сопротивляться ему против татар было невозможно, а унижаться и
раболепствовать было слишком невыносимо.
   Город Холм был хорошо укреплен пороками и самострелами; бояре и
горожане готовы были отражать приступ. Бурандай сказал Васильку: "Это
город твоего брата, ступай к горожанам, уговори их сдаться". Вместе с ним
отправил он троих татар и толмача с приказанием наблюдать, что будет
говорить Василько с русскими.
   Василько набрал в руки камешков и, придя под город с татарами, начал
кричать так: "Эй ты, холоп Константин, и ты, другой холоп Лука Иванкович,
это город брата моего и мой, сдавайтесь!" - и с этими словами трижды
бросил камни оземь.