уважением о всех верах вообще. Проницательный ум Александра, вероятно,
понял также, что покорность завоевателю может доставить такие выгоды
князьям, каких они не имели прежде.
   До тех пор князья наши волею-неволею должны были разделять власть свою
с народною властью веча или подбирать себе сторонников в рядах народа.
Собственно, они были только правителями, а не владельцами, не
вотчинниками, не государями.
   Монголы, как по своим понятиям, так и по расчету, естественно,
усиливали власть и значение князей за счет веча: легче и удобнее им было
вести дело с покорными князьями, чем с непостоянными собраниями веч. Вот
отчего все русские князья, побивши челом хану, получали тогда свои
княжения в вотчину, и власть их в большей части русских земель очень скоро
подавила древнее вечевое право. Звание старейшего князя было прежде почти
номинальным: его слушались только тогда, когда хотели, теперь же это
звание вдруг получило особую важность потому, что старейшего сам хан
назначал быть выше прочих князей.
   Александр не поехал в данный ему Киев, а отправился в Новгород. Пока он
не был старейшим, еще он ладил с новгородской вольностью. Новгородцы
считали себя независимыми от татар, но через два года произошел на Руси
переворот.
   Андрей не удержался на владимирском княжении. Этот князь не мог так
скоро изменить понятий и чувствований, свойственных прежнему русскому
строю и шедших вразрез с потребностями новой политической жизни. Ему
тяжело было сделаться рабом. В это время он женился на дочери Данила
Галицкого, который еще не кланялся хану, не признал себя его данником и
искал средств избавиться от этой тяжелой необходимости. Летописные
известия об этих событиях до того сбивчивы, что не дают нам возможности
выявить, как и чем Андрей вооружил против себя победителей. Но известно,
что в 1252 году Александр отправился в Волжскую Орду и там получил
старейшинство и владимирское княжение от Сартака, управлявшего делами за
дряхлостью отца своего Батыя. Андрей, посоветовавшись со своими боярами,
счел лучшим бежать в чужую землю, нежели "служить царю". Но татары уже шли
на него под начальством Неврюя и других предводителей, догнали его под
Переяславлем и разбили. Андрей убежал в Новгород, но там его не приняли:
   изгнанник через Псков и Колывань (Ревель) убежал с женою в Швецию.
Татары опустошили Переяславль и рассеялись по земле, истребляя людей и
жилища, уводя пленных и скот, так как по правилу монгольскому, да и вообще
как везде делалось в те времена, за вину князя должна была расплачиваться
вся земля. В это время схвачена была и убита жена князя Ярослава
Ярославича. Александр, получив старейшинство, сел во Владимире, и на
первый раз пришлось ему отстраивать церкви и людские жилища, разоренные
полчищем Неврюя.
   С этих пор Александр, чувствуя свое старейшинство и силу, готовый найти
поддержку в Орде, поднял голову и иначе показал себя, что в особенности
видно в его отношениях к Новгороду. Живя во Владимире, Александр поставил
князем в Новгороде сына своего Василия. В 1255 году новгородцы невзлюбили
Василия и прогнали его, призвавши вместо него брата Александрова Ярослава,
князя тверского, жившего тогда во Пскове. Явление совершенно обычное,
множество раз повторявшееся; и сам Александр, испытывая то же в былое
время, уходил из Новгорода, когда его прогоняли, и опять являлся в
Новгород по призыву и мирился с новгородцами. Но на этот раз Александр уже
не спустил Великому Новгороду.
   Василий убежал в Торжок, где жители были за него. Отец тотчас собрал в
своей владимирской земле рать и отправился в Торжок с тем, чтобы по своей
воле опять восстановить сына на княжении. Призванный князь Ярослав убежал
из Новгорода.
   Новгород остался без князя, и какой-то переветчик Ратишка дал об этом
знать великому князю. Александр с Василием пошел на Новгород.
   Между тем внутри Новгорода происходила безладица. Прорвалась не раз
проявлявшаяся в его истории вражда лучших, или вящих людей и меньших, -
иначе бояр и черни. Посадником был тогда Анания, представитель и любимец
меньших людей, прямодушный ревнитель новгородской старины и вольности.
Ожидая приближения великого князя, новгородцы вооружились и выставили
полки за церковью Рождества и от Св. Ильи против Городища, ограждая
Торговую (на правом берегу Волхова) сторону, которая была главным образом
местопребыванием меньших людей.
   Но некоторые вящие люди замышляли иное: из них составилась партия под
начальством Михалки Степановича, человека коварного и своекорыстного,
смекнувшего, что наступают иные времена, и сообразившего, на чьей стороне
сила.
   В тревоге собрались новгородцы на вече на обычном месте у Св. Николая
(Дворищенского). "Братья, - говорили они между собою, - а что если князь
скажет:
   выдайте моих врагов?" Тогда меньшие по прадедовскому обычаю "целовали
Богородицу" на том, чтобы стоять всем на живот и на смерть за правду
новгородскую, за свою отчину. Но Михалка, замышлявший убить Ананию и
какими бы то ни было путями сделаться самому посадником, убежал со своими
единомышленниками в Юрьев монастырь. Разнеслась весть, что вящие хотят
напасть на Новгород и бить меньших. Новгородцы кричали, что нужно убить
Михалку и ограбить его двор, но тут заступился за него посадник Анания. Он
послал предостеречь своего тайного врага, и когда рассвирепевшие
новгородцы кричали:
   убить Михалку, Анания сказал им: "Братья, если его убьете, убейте
прежде меня".
   Приехал в Новгород посол от Александра с такими словами: "Выдайте мне
Ананию посадника, а не выдадите, я вам не князь: иду на город ратью!"
Новгородцы послали к Александру владыку Далмата и тысячского Клима:
"Князь, иди на свой стол, а злодеев не слушай: не гневайся на Ананию и на
всех мужей новгородских".
   Владыка и тысячский возвратились с отказом. Александр упорно добивался
своего.
   Тогда новгородцы приговорили на вече: "Если князь такое задумал с
нашими клятвопреступниками, - пусть их судит Бог и Св. София, а на князя
мы не кладем греха!" Все вооружились и три дня стояли наготове. Выдавать
миром своих было для новгородцев неслыханным бесчестным делом. Александр
рассудил, что раздражать далее народ и доводить дело до драки нет нужды,
когда главная цель его может быть достигнута более мирным соглашением, и
послал сказать новгородцам: "Я не буду держать на вас гнева; пусть только
Анания лишится посадничества".
   Анания лишился посадничества, и новгородцы примирились с Александром.