8. ИТИЛЬ - ЖЕСТОКИЙ ГОРОД

     О том, что пора сбить хазарский замок с  волжских  ворот  торговли  с
востоком, о том, что немочно терпеть больше хазарские разбои на  границах,
на Руси говорили давно. Пришло время превращать слова в действие.
     Для всех людей, населявших  соседние  с  Хазарией  земли,  Итиль  был
жестоким городом.
     Сюда хазары приводили их в оковах и продавали на невольничьих рынках,
как скот, иудейским и мусульманским купцам, и навечно пропадали страдальцы
в неведомых землях.
     Сюда на скрипучих двухколесных телегах привозили  дань,  собранную  с
подвластных народов безжалостными хазарскими  тадунами  [тадун  -  сборщик
дани].
     Отсюда вырывались хищные ватаги хазарских всадников и, прокравшись по
оврагам и долинам степных речек, обрушивались огнем и мечом на беззащитные
земледельческие селения.
     Опасность, угрожавшая со стороны Итиля,  казалась  соседям  вечной  и
неизбывной, и только немногие, мудрые и  дальновидные,  уже  догадывались,
что сама Хазария тяжело больна, а награбленное чужое богатство придает  ей
лишь внешний блеск, но не исцеляет внутренние недуги.
     Потом, после гибели Хазарии, люди станут гадать, когда и  почему  она
покатилась к упадку, теряя прежнюю силу и завоеванные земли.
     Может, упадок Хазарии был предопределен с восьмого столетия, когда на
нее  напали  арабы?  Каган,  правитель  Хазарии,  склонил   голову   перед
чужеземной грозной силой, принял из рук  халифа  урезанную  власть,  отдал
себя под защиту наемной гвардии мусульман-арсиев...
     Может, удар Хазария получила не извне, а изнутри, в девятом столетии,
когда против Кагана подняли мятеж своенравные хазарские  беки?  Могучий  и
честолюбивый  бек  Обадий  объявил  себя  царем,  а  Каган  превратился  в
почитаемого чернью, но безвластного затворника кирпичного дворца в  центре
Итиля...
     Может быть, роковую роль сыграла иудейская вера, к которой склонились
беки? Она разъединила людей, оттолкнула от  Хазарии  могучего  союзника  -
Византию, разрушила связи с христианскими и мусульманскими странами...
     А  может,  конец  могущества  Хазарии  наступил  позднее,  в  десятом
столетии, когда начали таять, как весенний снег под жаркими лучами солнца,
некогда огромные хазарские владения? Крым  перешел  под  власть  Византии.
Степи  между  Волгой  и  Доном  заняли  печенеги.  С   востока   наступали
кочевники-гузы, и  раскосые  всадники  на  лохматых  лошадях  набегали  на
коренные хазарские  области  в  низовьях  Волги.  Глухо  роптали  болгары,
готовые поддержать любого врага Хазарии.  Стремились  к  самостоятельности
вожди аланов в предгорьях Северного Кавказа. Владения  Хазарии  сжимались,
как сохнущая кожа, и в конце концов у нее  остался  небольшой  треугольник
степей между низовьями Волги и Дона и  побережье  Азовского  моря.  Жалкие
остатки прежнего могущества...
     А может, все перечисленное не  причины,  а  только  следствие  упадка
Хазарии? Может, настоящая причина совсем в другом - в самой сущности этого
государства-грабителя, живущего чужим добром?
     Хазария не создавала богатства,  а  лишь  присваивала  чужое.  Хазары
кормились и  одевались  за  счет  соседних  народов,  изнуряя  их  данями,
разбойничьими набегами, торговыми пошлинами. В городе  Итиле  пересекались
торговые пути, а самим хазарам нечего было  предложить  иноземным  купцам,
кроме рабов да белужьего  клея.  На  рынках  Итиля  торговали  болгарскими
соболями, русскими  бобрами  и  лисицами,  мордовским  медом,  хорезмскими
тканями,  персидской  посудой,  византийским  оружием.  Из  рук   в   руки
переходили серебряные монеты с непонятными хазарам надписями.
     Чужое, все чужое...
     Не было даже своего народа.
     В  городе  Итиле  жили  мусульмане,   иудеи,   христиане,   язычники,
неизвестно какой  веры  и  какого  племени  пришельцы  из  дальних  стран,
привлеченные  обманчивым  блеском  богатства,  которое  текло   мимо,   не
задерживаясь в Хазарии. Люди точно бы жили рядом, но не вместе - каждый по
своей вере и по своим обычаям. Отдельными были базары, бани, кладбища. Как
будто стены Итиля замкнули в  свое  кольцо  несколько  разных  городов,  и
жители их понимали друг друга не лучше, чем пришельцы из дальних стран.
     А для коренных хазар, кочевников и скотоводов, город Итиль был только
местом временного обитания. С наступлением весны  они  уходили  со  своими
юртами и стадами в степи, на знаменитые Черные земли в долине реки Маныча,
к Дону и к Волге, и кочевали там до осени.
     Странный, непонятный, проникнутый взаимной  неприязнью  и  недоверием
город...
     Что же объединяло в одно государство - Хазарский каганат - всех  этих
разноязыких, разноплеменных, внутренне разобщенных людей?
     Слепая вера во всемогущество Кагана, которому поклонялись, как живому
богу и называли просто "Каган",  не  прибавляя  имени.  Божественная  сила
Кагана будто бы оберегала Хазарию от бедствий.
     Каган жил в большом  кирпичном  дворце,  построенном  на  острове;  с
остальным городом остров соединялся только мостом, возле  которого  всегда
стояла   стража.   Только   управитель   дворца   -   кендер-каган   -   и
привратник-чаушиар  удостаивались  чести  лицезреть  Кагана.  Даже   царь,
предводитель войска  и  полновластный  правитель  Хазарии,  допускался  во
дворец лишь изредка. Остальным людям запрещалось  приближаться  к  красным
дворцовым стенам.
     Только трижды в год Каган нарушал свое загадочное уединение. На белом
коне он проезжал по улицам и площадям столицы,  а  позади  ровными  рядами
следовали гвардейцы-арсии в кольчугах и чеканных нагрудниках,  в  железных
шлемах, с копьями и кривыми мечами - все десять тысяч арсиев, составлявших
наемное войско. Встречные падали ниц в дорожную  пыль,  будто  ослепленные
солнцем, закрывали глаза и не поднимали головы раньше, чем  Каган  проедет
мимо. Ужасной была участь тех, кто осмеливался нарушить обычай,  оскорбить
божественного Кагана своим взглядом.  Арсии  пронзали  дерзких  копьями  и
оставляли лежать у дороги. Никто не осмеливался унести  и  похоронить  их.
Выбеленные солнцем кости так и оставались на  обочине,  и  люди  осторожно
обходили  их,  ужасаясь  дерзновенности  поступка.  Как  можно  осмелиться
взглянуть в лицо Кагана?
     Даже после своей смерти Каган  оставался  загадочным  и  недоступным.
Никто не знал, где  именно  он  похоронен.  Для  мертвого  Кагана  строили
большой дворец за городом. В каждой из двадцати комнат  дворца,  одинаково
украшенных шелковой  парчой,  рыли  могилы.  Самые  близкие  слуги  Кагана
вносили тело во дворец и плотно закрывали за собой дверь. Спустя некоторое