в  нем  сведения о распределении налогов, и если они будут правильно поняты,
то  окажутся  таким же горючим материалом, как революционные листовки. Между
тем  правительство  вынуждено отстранять общественность от всякого участия в
управлении  государством. На кого же тогда может опираться самодержавие, как
не на полицию и бюрократию, как известно, отнюдь не заслуживающую доверия?
     Находясь  в  непримиримом противоречии с культурой, ведя открытую войну
с  большей  частью  образованных классов, самодержавие вступило в конфликт с
самим   государством,   изо   всех  сил  толкая  его  к  неизбежной  гибели.
Противодействуя   просвещению  в  любой  форме,  оно  осушает  источник  сил
народных   масс.   Оставляя   управление  государственными  делами  в  руках
бесконтрольной   бюрократии,   столь   же   бездарной,   как   и  продажной,
самодержавие  благодаря  злоупотреблениям  своих слуг еще более ограничивает
свои  возможности.  Неуклонное  разорение государства, растущий беспорядок в
финансах,  непрестанное обнищание крестьянства - все это лишь естественные и
неизбежные  последствия  деспотического  режима. Как раз этому мы и являемся
свидетелями в России.


x x x

     Такое  ненормальное  положение  не может долго продолжаться. Катастрофа
неизбежна.  Некоторые публицисты находят много общего между нынешней Россией
и  дореволюционной  Францией.  Действительно, мы видим много сходных черт, и
самая  яркая  -  это  распространение  в  России  среди  всех  слоев  народа
антиправительственных  настроений,  благородных  творческих идей, называемых
"подрывными",  ибо  они стремятся уничтожить несправедливость и восстановить
господство  права. Некоторое сходство мы видим также в материальных условиях
и  нравственных  склонностях  народных  масс.  Однако есть одно существенное
отличие,  на которое мы хотим обратить особое внимание, так как оно касается
того,  что  в  значительной  степени  должно способствовать усилению распада
царской  империи  и  приблизить неизбежный кризис. Мы говорим о политическом
положении России.
     Франция  XVII века была окружена государствами с таким же деспотическим
строем,   как   она   сама.  Соседи  России  -  конституционные  страны.  Их
конституции  весьма  далеки  от идеала свободы. Но, во всяком случае, они не
допускают  состояния  открытой войны между своими правительствами и народом.
Ни  прусское,  ни  австрийское  и  ни  одно  другое  правительство  в Европе
умышленно  не  препятствует  распространению  образования  или  установлению
более  разумных  и  передовых  методов  управления  государственными  делами
только  из  страха усилить своих внутренних врагов. Соседи России становятся
все  более  могущественными.  Их  правительства прилагают все усилия к тому,
чтобы  способствовать общему прогрессу, используемому ими в своих интересах.
В  царской  России прогресс либо не существует, либо он движется черепашьими
шагами, все время наталкиваясь на непреодолимые препятствия.
     Будучи    неразрывно    связана   с   другими   европейскими   странами
политическими  узами  и  вынужденная  вступить  в  экономическое,  военное и
политическое  соперничество  со  своими  соседями, царская Россия неудержимо
катится   к   катастрофе.   Ибо,   несмотря  на  все  растущие  противоречия
внутреннего  развития европейских стран, Россия не может состязаться с ними,
не  перенапрягая  своих сил. Чем острее соперничество, тем гибельнее оно для
России.  Поэтому  грядущий  политический кризис гораздо ближе и грознее, чем
кризис   социальный.   Нынешнее   положение   в  стране  напоминает  период,
предшествовавший  реформам  Петра  Великого. Самодержавие так же подавляет и
угнетает  культуру  и прогресс, как это делал московский клерикализм в XVI и
XVII  столетиях.  Сыграв  свою  роль  в  создании  политического  могущества
России,  царизм  стал  теперь  причиной  его  неуклонного  разрушения.  Если
самодержавие   не  падет  вследствие  внутренних  причин,  то  оно  потерпит
поражение  в  первой  же серьезной войне; будут пролиты реки крови, и страна
будет расчленена на куски.
     Свержение  самодержавия  стало  политической, социальной и нравственной
необходимостью.  Оно  обязательно  для  безопасности государства и для блага
народа.


x x x

     Говоря  о  нашей  центральной  власти, очень поучительно и, разумеется,
весьма  утешительно  отметить,  как преступления против человечества сами по
себе  превращаются в кару, падающую на голову преступников. Библия сохранила
легенду   о   вавилонском   царе  Навуходоносоре,  который  в  наказание  за
чрезмерную  гордыню  был  превращен  богом  в  быка  и  целых двенадцать лет
питался   одной  травой.  Я  не  помню,  почему  гордыня  вавилонского  царя
заслужила  столь  ужасное  наказание.  Вряд  ли он был более гордый, чем его
петербургский  собрат,  претендующий  на  то,  чтобы всеми повелевать, всеми
распоряжаться,  за  всех  решать  и всеми помыкать в стране со стомиллионным
населением.  Было  бы  только справедливо подвергнуть его подобной же каре и
присудить всю жизнь жевать одну только бумагу.
     В  бюрократическом  государстве,  где  все делается в письменном виде и
ничего   не   оставляется   для   собственной   мысли  и  инициативы,  самые
незначительные  дела восходят от низших служителей системы к самой вершине -
царю.  Что,  например, скажет читатель о следующем императорском рескрипте -
одном  из  тысяч  совершенно сходных "высочайших указов", как они называются
на  официальном  языке,  относящемся  не более и не менее как к студенческим
кителям. Привожу указ дословно, со всем его бюрократическим красноречием:
     "При   слушании   всепокорнейшего   доклада   министра  государственных
имуществ  Его  Императорское  Величество  15  октября  сего  года (1884 год)
высочайше  соизволил  повелеть  в  дополнение  к форменной одежде, высочайше
утвержденной  Его  Величеством  3  мая  1882  года для студентов Московского
сельскохозяйственного  института, разрешить во время лекций в институте и на
практических  занятиях  носить кители: зимой - серо-коричневого сукна, летом
-  светло-желтого  (небеленого)  полотна  -  с  ремнем  из  коричневой кожи,
украшенным  металлической пряжкой, на которой, перевитые венцом из колосьев,
должны быть начертаны буквы П и А славянской печати".
     Может  ли  верховный  правитель  ста  миллионов лучше использовать свое
время,  чем на решение столь важных проблем - цвета и материала студенческих
кителей,  носить  ли  студентам кители или сюртуки и какие должны быть буквы
на пряжках - славянские или готические?
     Правда,  эти  вопросы  не очень сложны. Если у царя нет особого вкуса к
красоте  форменной  одежды,  он  может решить их сразу. Но ведь проект указа
должен  быть  ему  прочитан, прежде чем он его подпишет, или по крайней мере