душами,   никогда   не   пытались  ограничивать  независимость  общины.  Все
политические  бури,  проносившиеся  над  страной, так же не могли поколебать
сельский  мир,  как  яростные  ветры,  пролетающие  над  океаном,  не  могут
нарушить  спокойствия  в  его  беспредельных  глубинах.  На  мир  могут лишь
повлиять  новые  принципы экономического строя, но на этом вопросе я не могу
остановиться  в  настоящей  книге.  Сохранение самоуправления среди простого
народа  -  это  в  высшей  степени примечательный факт. Он свидетельствует о
политической  и  экономической  жизненности  наших общин и объясняет, почему
всякий  раз, когда русский народ волен управлять своими собственными делами,
все  снова  и снова возникают старые республиканские установления. Это можно
доказать множеством примеров.
     В   XIII  и  XIV  веках,  в  период  наибольшего  развития  московского
самодержавия,  десятки тысяч крестьян, спасаясь от невыносимого гнета, нашли
пристанище  в  степях  Яика  (ныне Урал), Дона и Днепра. Беглецы, называвшие
себя  казаками,  основали несколько военных республик, почти во всем сходных
с  чисто  русскими  республиками.  Главное  различие  состояло  в  том,  что
казацкие   общины,   не   имея  княжеских  родов,  которые  снабжали  бы  их
правителями,  избирали  себе  военного  начальника  -  атамана,  гетмана или
кошевого,  -  исполнявшего  те  же  обязанности,  что и Рюриковичи в Древней
Руси.  Даже в наш век случалось (в 1830 г. в Старой Руссе и в других местах,
а  в  1856  г.  в  Орловской  губернии),  что повстанцы не ставили над собой
правителя,  а  немедленно  основывали  республику  sui  generisвластью наделялось народное собрание.
     ______________
     
     Все  эти  факты позволяют с полной уверенностью утверждать, что глубоко
ошибается  тот,  кто  считает,  будто  русский  народ инстинктивно оказывает
предпочтение  деспотическому  образу  правления.  Напротив,  как  показывает
история  России, в русских живет такая сила стремлений к свободе, такая ярко
выраженная  склонность  к самоуправлению - а ведь большинство людей приучено
к  нему  с  детства,  -  что  они  с восторгом осуществляют свои чаяния, как
только у них возникает такая возможность.
     Но  что  тогда представляет собой их монархизм, преданность царю, о чем
так  много  толкуют? Монархизм русских крестьян - это концепция, относящаяся
исключительно  к  государству  в целом, ко всему государственному организму.
Если  бы  крестьяне  были  предоставлены сами себе и были вольны воплотить в
жизнь  свои  удивительные  идеалы,  они  велели бы Белому царю оставаться на
престоле,  но  прогнали  бы  и,  наверно,  перебили  бы  всех  губернаторов,
полицейских  и  чиновников.  Затем они основали бы множество демократических
республик  в стране, ибо в своем невежестве крестьяне не понимают, как может
управляться  вся Россия в целом. Крестьяне не видят, что бюрократия, которую
они  ненавидят,  и  царь,  которого  они  любят, - это две неразрывные части
одной  системы  и уничтожить одну, оставив другую, то же самое, что отрезать
руки  и  ноги,  оставив голову и туловище. Обманчивые представления русского
крестьянства  вызваны простым невежеством, и с распространением знаний среди
народа эти представления уступят место более правильному мировоззрению.
     Однако  не  всегда  было  так. Обманчивые представления не могут жить в
сознании  народа  в  продолжение пяти столетий и не могут порождаться только
воображением.  Причины возникновения и сохранения самодержавия надо искать в
истории  России  и  в  социальных  условиях,  исторически  оправдывавших его
существование.   Ибо   было   время,   когда   самодержавие  соответствовало
национальным идеалам народа и являлось средоточием его устремлений.


                                  Глава V

СТАНОВЛЕНИЕ ДЕСПОТИЗМА

     Каким  образом  ультрадемократический  строй,  преобладавший  на Руси в
течение  XI  и XII веков, превратился в течение трехсот или четырехсот лет в
деспотизм,  о  котором без преувеличения можно сказать, что равного ему свет
не видал?
     Чтобы  подробно  ответить  на  этот  вопрос,  пришлось  бы изложить всю
историю  развития  московской  монархии.  Но столь сложная задача выходит за
рамки  моих очерков. Я должен ограничиться кратким изложением событий и хочу
лишь  показать,  что роковой результат не является случайным или маловажным,
а мое описание древних вольностей на Руси ни в коей мере не приукрашено.
     Организация  центральной  власти  в  древнейшем  и наиболее развитом из
наших   городов   -   Великом   Новгороде   -  отличалась,  как  мы  видели,
исключительной  самобытностью  и простотой. Не только его орган управления -
вече,   но   и  все  государство  можно  уподобить  тем  растениям,  которые
независимо  от  величины  состоят  из  одной  только клетки. Земли Новгорода
намного   превосходили   владения   "Королевы  Адриатики".  Они  непрестанно
расширялись,  и метрополия обрастала колониями, частью завоеванными оружием,
частью  приобретенными  в силу договоров с коренным населением. Некоторые из
этих  колоний,  становясь  все  более  богатыми  и  многонаселенными, в свою
очередь  превратились  в  могущественные  общины.  Поэтому  настоятельнейшим
требованием  времени  было  установление полного согласия - modus vivendiмежду  ними и метрополией и обеспечение таким путем целостности государства.
Но  что  же  предприняла  Древняя Русь, чтобы исполнить это веление времени?
Решительно   ничего.   Колонии   рассматривались   как   неотъемлемые  части
метрополии,  их  жители  вольны были по своему желанию прибывать в столицу и
участвовать  в  вечевом  собрании. Когда предстояло обсудить важные дела, их
вовремя   извещали   и  приглашали  присутствовать.  Но  если  представители
пригородов  не  приезжали,  вече  все  же  выносило свои решения, с жителями
пригородов считались не больше, чем с горожанами, не явившимися на вече.
     ______________
     
     В  сущности,  на  колонию  смотрели  как  на  часть  города. Недаром ее
называли  "пригородом",  что означает административный район города, хотя до
этих  пригородов  иногда  был  месяц  езды.  Правда,  каждый  пригород  имел
собственное  вече,  управлявшее  местными  делами. Но общее законодательство
государства   было   исключительным  правом  столичного  веча,  и  ему,  как
верховной   власти,  жители  пригородов  обязаны  были  подчиняться.  Только
большое  вече  могло  также  выносить  решение  о войне и мире. "Как старшие
положат,  на  том и пригороды станут" - говорит древний летописец. Пригороды
подчинялись,  пока  они  были  молодыми  и  только еще набирали силу. Но как
только  они  чувствовали себя достаточно окрепшими и становились на ноги, то