лишь   тому,  чтобы  превозмочь  естественный  порыв  к  мятежу  и  подавить
возмущение,   ибо   униженная   покорность   царю  была  священным  идеалом,
незыблемым  для  них  с  ранней  юности. Князь Репнин был посажен на кол, и,
умирая  медленной  смертью  в  жестоких  мучениях,  несчастный  славил царя,
своего государя и убийцу!
     Таковы  услуги, оказанные русскому народу православной церковью. Во все
время   существования   русского   государства  церковь  преданно  исполняла
возложенную  на  нее унизительную обязанность. И разве удивительно, что, как
только  началось  пробуждение  политического  сознания в просвещенных кругах
русского  общества,  их первыми словами были слова проклятия против религии.
И  теперь,  когда  первые проблески культуры достигают широких слоев народа,
разве  не  справедливо то, что они тысячами отказываются от веры своих отцов
и дедов!


                                 Глава VII

РУССКАЯ ТЕОКРАТИЯ

     Московия  превратилась в подлинную теократию. Правда, царь не отправлял
церковную  службу,  но  он  объединял  в своем лице все свойства абсолютного
монарха  и главы государства, столь же безответственного, как татарский хан,
и  столь  же  непогрешимого,  как  римский  папа.  Только  всесильная власть
духовенства  могла  привести  к удивительному превращению главарей ci-devant
condottieriгосударей с небесными атрибутами.
     ______________
     
     Правление  последних  царей  династии  Рюриковичей  было  эпохой пылкой
юности  самодержавия,  которое  только что родилось из неистовства и разгула
страстей,  сопутствовавших  образованию государства. В последующую эру - эру
дома  Романовых  -  самодержавие,  теперь  уже  вполне  созревшее,  достигло
последней  ступени  своего  развития.  Самонадеянный  и уверенный в будущем,
деспотизм  отбросил  грубость  и жестокость, характеризовавшие первый период
его  существования.  Он  перестал  бояться  и  подозревать  и  стал столь же
неизменным, абсолютным и неизбежным, как закон природы.
     Но  теократия  означает косность и застой. Русский народ, надо помнить,
перенял  христианство  греческой  образности  -  православие, в то время как
другие  европейские  народы  собирались вокруг римского знамени. По народным
представлениям  и  главным  образом по понятиям церковников, никогда и нигде
не  отличавшихся  терпимостью,  это  означало,  что  русские  - единственный
народ,   исповедующий   истинную  веру  Христову.  Он  был  уверен  в  своем
неизмеримом  превосходстве  над  всеми  без  исключения соседними народами -
раскольниками,  еретиками  и  неверующими. А когда с течением времени Россия
стала   могучей,   блестящей  державой,  не  только  освободившись  от  ярма
неверных,  но уже грозно выступая против своих прежних угнетателей и покоряя
одно  за  другим  татарские  племена,  патриотическая гордость еще увеличила
религиозный  восторг.  Русский  народ был несомненным избранником божьим, и,
испытав  его  в геенне огненной рабства, господь теперь поднял его выше всех
народов.  Чтобы сохранить милость господа и заслужить его благословение, что
еще  могли  сделать  русские  люди, как не следовать примеру своих предков и
хранить  как  зеницу  ока святую веру, принесшую им столько благ и сделавшую
их избранным народом?
     Сильнее  фанатизма  духовенства  было  только  его  невежество;  оно не
удовлетворялось  одним  отправлением  церковной  службы  и исполнением своих
прямых  обязанностей.  Как  запах  прогорклого  масла, попы проникали всюду,
пачкали  все,  к  чему  прикасались,  умерщвляли  все  живое,  что притворно
благословляли.   Было   объявлено  смертным  грехом  отменять  или  изменять
какой-нибудь  обычай  или  уклад  жизни,  унаследованный  от прошлого. Самый
ничтожный  пустяк  не  ускользал  от внимания церкви, она пыталась подчинить
своему  надзору  все  обыкновения  и  привычки людей. Покрой одежды, стрижка
волос,  приготовление  пищи - всякие мелочи жизни с важным видом обсуждались
преподобными  отцами и канонизировались Вселенскими соборами. Эти Вселенские
соборы,    в    которых    участвовал    цвет   русского   духовенства   под
председательством   митрополита,  оставили  потомству  документ,  содержащий
сотню  глав,  -  нерушимый  памятник  человеческому  безумию  и  собственной
глупости.
     Священникам  и  пастве,  облаченным  с  головы  до ног в столь надежные
доспехи,  разумеется,  нечего  было  учиться у еретических "немцев" (немых),
как  называли  всех без различия иностранцев. Они могли бы только осквернить
национальную чистоту русских людей.
     Так  клерикальный  фанатизм  воздвигал барьер между Россией и остальной
частью  христианской  Европы,  который  труднее было преодолеть, чем Великую
китайскую  стену.  Католики  и  протестанты  считались  не многим лучше, чем
язычники  и  магометане.  Связь  с  ними  была  грехом. Когда эти неверующие
приезжали  в  Москву  по  делам, им приходилось жить в особых кварталах, как
евреям  в  средневековых  городах.  Встречи иностранцев с местным населением
допускались  лишь  в случае крайней необходимости, и они не могли продлевать
свое  пребывание  в  стране сверх предписанного заранее ограниченного срока.
Послы    чужеземных   правительств,   прибывавшие   время   от   времени   с
дипломатическими  поручениями,  находились под постоянным надзором. Доступ к
ним  непричастных лиц преграждался стражей, день и ночь караулившей их дома.
Когда  послы  шли  по  улице,  люди  шарахались  от  них,  как  от чумных, и
разбегались  во все стороны, подчиняясь, конечно, приказу. А сановники и те,
кто  посещали  "чужеземных  дьяволов" в качестве официальных лиц, подвергали
себя  серьезнейшему  риску  быть  обвиненными  в  страшных  грехах  ереси  и
колдовства.
     Поистине  Московия  впадала  в  состояние  китайской  оцепенелости. Чем
больше  она  предавалась самовосхищению, чем больше старалась оберегаться от
связей  с Западом, тем глубже погружалась в варварство. Все путешественники,
посещавшие  Россию  в  XVII веке, были поражены низким уровнем ее культуры и
отсталостью   цивилизации.  В  пору,  когда  Западная  Европа  была  покрыта
университетами,  а  печатные  станки  можно  было  найти  в  любом городе, в
Московском   государстве   единственным   способом   размножения  книг  была
переписка  гусиным  пером.  В  1563  году  первая  книгопечатня, созданная в
стране,  была  разгромлена  по приказу духовенства как порождение дьявола, а
первопечатники  Иван  Федоров и Петр Мстиславец избежали суда по обвинению в
колдовстве  только  потому, что спаслись бегством. Арабские цифры, известные
в Европе в XII веке, в России ввели только в XVII веке.