Ляну.

     Между тем Сюй Шу, взволнованный расставанием с Лю Бэем и опасаясь, что
Чжугэ Лян не пожелает покинуть горы, по пути сам заехал к нему. Чжугэ Лян
поинтересовался причиной его прихода.

     -- Я служил Лю Бэю, -- сказал ему Сюй Шу, -- но Цао Цао бросил в темницу
мою матушку, и она призывает меня к себе. Я не могу не поехать. Но перед
отъездом я рассказал о вас Лю Бэю, и он очень скоро посетит вас. Надеюсь, вы
не откажете развернуть свои великие таланты, чтобы помочь ему! Это было бы
для него великим счастьем!

     -- Так, значит, вы сделали меня жертвой в своем жертвоприношении? -- с
раздражением произнес Чжугэ Лян.

     Он сердито встряхнул рукавами халата и вышел, а пристыженный Сюй Шу сел на
коня и уехал в Сюйчан к своей матушке.

     Вот уж поистине:

     Он другу сказал только слово, любя своего господина.
     Домой он уехал, ведомый лишь чувствами верного сына.

     О том, что было дальше, вы узнаете в следующей главе.



ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

     в которой повествуется о том, как Сыма Хуэй назвал еще одного
знаменитого мудреца,
и о том, как Лю Бэй трижды посещал Чжугэ Ляна


     Итак, Сюй Шу прибыл в Сюйчан. Узнав о его приезде, Цао Цао сказал Сюнь Юю,
Чэн Юю и другим своим советникам, чтобы они встретили Сюй Шу. Тот предстал
перед Цао Цао и низко поклонился.

     -- Почему вы, такой талантливый ученый, унизили себя службой Лю Бэю? --
сразу же спросил у него Цао Цао.

     -- В молодости я долго скитался по рекам и озерам, скрываясь от опасности,
и случайно попал в Синье, где и сдружился с Лю Бэем, -- пояснил Сюй Шу. --
Но так как матушка моя здесь, а я очень люблю ее, я не смог преодолеть
угрызений совести.

     -- Зато теперь вы можете сколько угодно заботиться о вашей матушке,
и у меня будет возможность получать ваши наставления, -- сказал Цао Цао.

     Сюй Шу с благодарностью поклонился и немедленно отправился повидаться
с матерью. Со слезами на глазах он поклонился у ее дверей.

     -- Ты зачем здесь? -- удивилась старушка.

     -- Я приехал сюда по вашему письму, -- ответил Сюй Шу.

     -- Ты скверный сын! -- разгневалась старуха, ударив кулаком по столу. --
Бродяга! Сколько лет я учила тебя уму-разуму, а ты стал еще хуже, чем был!
Ты читаешь книги, и тебе должно быть известно, что верность господину и
сыновнее послушание не могут существовать без ущерба для обеих сторон! Разве
ты не знал, что Цао Цао обманщик и злодей, а Лю Бэй гуманный и справедливый
человек? Ведь он потомок Ханьского дома, и ты служил достойному господину!
Ох, и глупец же ты! Ну как ты мог из-за подложного письма покинуть свет ради
тьмы! Какими глазами мне смотреть на тебя? Ты опозорил своих предков!
Напрасно ты живешь на свете!

     Сюй Шу повалился ей в ноги, не смея поднять глаз. Она скрылась за ширмами, и
через минуту вбежал слуга с криком:

     -- Госпожа повесилась!

     Сюй Шу бросился на помощь, но поздно, -- матушка его уже испустила дух.

     Твердость матушки Сюй Шу потомки прославили в стихах:

     О матушка Сюй! Сквозь столетья пройдет
     Великая мудрость ее и отвага!
     И нравственный долг охраняла она
     И много семье своей сделала блага.
     Совсем не заботясь о славе своей,
     Она лишь о сыне радела любимом.
     И -- вся справедливость -- до самых небес
     Взнеслась она духом непоколебимым.
     Лю Бэя отважно хвалила она,
     Бранила врага Цао Цао без страха.
     Ее не пугали ни пытки огнем,
     Ни меч, ни палач, ни кровавая плаха.
     Она лишь боялась, что предков ее
     Позором покроют дела ее сына.
     И в гордом поступке своем наравне
     Стоит с матерями Мын Цзы и Ван Лина.
     При жизни ее прославляла молва,
     Теперь говорят о ней тушь и бумага.
     О матушка Сюй! Сквозь столетья пройдет
     Великая мудрость ее и отвага.

     Сюй Шу без чувств грохнулся на пол возле тела матери и долго не приходил в
себя. Цао Цао прислал людей передать ему дары и выразить свое
соболезнование, затем он сам явился совершить жертвоприношение. Сюй Шу
похоронил свою матушку к югу от Сюйчана и остался там охранять ее могилу.