жестокого заточения.
     VII. Поведение инквизиторов Валенсии по  отношению  к  Бланкине,  вдове
Гонсальво Руиса, представляет  картину,  полную  ужасов.  Этой  испанке  шел
восьмидесятый год; она всегда слыла за хорошую католичку. На  нее,  в  столь
преклонном возрасте, донесли инквизиции, что в  детстве  она  делала  нечто,
заставляющее подозревать ее в иудаизме. Ее  заключили  в  секретную  тюрьму.
Некоторые из ее родственников обратились к папе и пожаловались на  медленное
ведение процесса. Папа  приказал  немедленно  приступить  к  следствию  и  к
окончательному приговору. Его приказ не был исполнен; тогда он 4 марта  1518
года перевел дело в Рим и поручил разбор его дому Луису,  епископу  Лавальи,
коадъютору епархии Валенсии, и  Ольфио  де  Проепте,  канонику  его  церкви,
рекомендуя выпустить из тюрьмы  эту  почтенную  женщину  и  поместить  ее  в
монастыре, где она будет пользоваться уходом, снова расспросить  свидетелей,
взять себе писцов и прокурора, избрав их вне инквизиции, разрешить  Бланкине
выбрать себе попечителя и доверенного адвоката и судить обвиняемую. Узнав об
этом,  инквизиторы  не  стали  терять  времени  и   осудили   Бланкину   как
заподозренную раньше получения  папского  декрета.  18  мая  1518  года  они
получили от Карла V письмо к послу дону Луису Карросу.  Министр  должен  был
просить папу от имени императора одобрить поступок инквизиторов, говоря, что
приговор был крайне мягок, так  как  судьи  приговорили  Бланкину  только  к
пожизненной тюрьме и к конфискации имущества. Почти в тех же  выражениях  он
писал кардиналам Арагона, Сантикватро, Анконы и Лавальи.  В  Карле  V  можно
было бы видеть чудовище жестокости, если бы  мы  не  знали,  что  он  считал
законом для себя подтверждать во всех  делах  этого  рода  резолюции  своего
наставника кардинала Адриана.
     VIII. Папа принял  решение  предоставить  все  на  усмотрение  главного
инквизитора и своим бреве от 5 июля уполномочил его высказаться относительно
недействительности или правильности приговора, осудившего Бланкину.  Тем  не
менее через два дня он послал кардиналу новое бреве, которым уведомлял,  что
узнал,  будто  до  восьмидесятилетнего  возраста  (хотя  в   Валенсии   были
инквизиторы) Бланкина никогда не была  предметом  доноса;  вследствие  этого
справедливо восстановить положение, в каком она  была  4  марта,  когда  Его
Святейшество отнял у инквизиторов расследование ее дела  и  разбор  сущности
процесса; все, произведенное и решенное ими, начиная с этого времени и  даже
раньше, должно считаться  недействительным;  для  того  чтобы  не  допустить
несчастную восьмидесятилетнюю  старуху  умереть  с  горя  при  виде  себя  в
санбенито и в тюремном заключении, Его Святейшество  приказал  снять  с  нее
этот знак бесчестия и поместить  ее  в  доме  какого-либо  родственника  или
всякого другого лица, какое укажет Бланкина.
     IX. Кроме названных предосторожностей Лев X решил еще  смягчить  участь
этой уважаемой жертвы. 7  октября  он  послал  кардиналу  частное  бреве,  в
котором  говорил,  что  видел  извлечение  из  признания  Бланкины  и  нашел
недостаточность и несерьезность улик, приведших к  обвинению;  опорочивающие
ее поступки были совершены в детстве, и на них надо смотреть  как  на  игры,
правда, неосторожные, но обыкновенные в этом возрасте, а не как на  признаки
иудаизма;  вследствие  этого,  для  предохранения  ее  от  смерти,   которой
заставляет бояться продолжительное  заключение  в  тюрьме,  он  возобновляет
приказ выпустить ее на свободу; в то же время он  поручает  кардиналу  (если
его мнение  согласно  с  мнением  Его  Святейшества)  оправдать  Бланкину  и
вознаградить ее за убытки; если, напротив, он полагает, что она должна  быть
осуждена, - приостановить приговор и  посоветоваться  с  ним.  В  результате
этого дела инквизитор объявил Бланкину слегка заподозренною в ереси и дал ей
условное оправдание, не обрекая на ношение  санбенито  и  не  декретируя  ни
тюремного заключения, ни конфискации имущества.
     X. Частые жалобы родственников этой  женщины,  направляемые  в  Рим,  и
обнаруженное инквизиторами крайнее желание лишить ее  имущества,  заставляют
меня думать, что она имела значительное состояние. Но каким  образом  Лев  X
(который основательно знал это дело, как и все, что происходило до него,  по
материалам для апелляции) находил в душе доводы, достаточные, чтобы оставить
по-прежнему функционировать трибунал, о котором он говорил столько дурного в
своих апостольских бреве?
     XI. Диего де Варгас из города Талавера-де-ла-Рейны и один из его  дядей
были привлечены толедской инквизицией. Первый из этих испанцев  обратился  с
жалобой в Рим и получил от папы бреве, которое поручало Луису де  Карбахалу,
канонику кафедрального собора Пласенсии,  расследование  его  дела.  Главный
инквизитор пожаловался Карлу V на то, что комиссар  начал  работу  с  нового
допроса свидетелей. Карл предписал ему 10 сентября 1518 года  отказаться  от
данного им поручения под угрозой подвергнуться немилости и  понести  суровое
наказание. С удивлением читаешь в письме Карла  V,  I  что  Карбахал  вводил
такие новшества, подобных которым не видели в Испании со времени  учреждения
святого трибунала  инквизиции.  Все  эти  новшества  сводились  к  испытанию
свидетелей и к требованию от инквизиторов выдачи им  документов  процесса  и
самих обвиняемых, что требовалось во множестве других  случаев.  Устрашенный
угрозой государя, Карбахал отказался от своего поручения. Несчастные  узники
были осуждены в Толедо.
     XII. Бернардино Диас, оговоренный, был арестован и заключен в секретную
тюрьму  инквизиции  вследствие  показания  лжесвидетелей.  Он  доказал  свою
невинность, был оправдан, выпущен на свободу и  восстановлен  в  пользовании
имуществом.  Он  узнал,  что  некий  Бартоломео  Мартинес,  его  враг,   был
доносчиком на  него.  Так  как  инквизиторы  не  наказали  его  за  клевету,
Бернардино сам вступился за себя и убил его. Он скрылся в Рим и  добровольно
сознался в преступлении, чрезмерность которого  полагал  уменьшить,  говоря,
что  совершил  его  не  по  злобе,  а  вследствие  горя,  причиненного   ему
преследованием, и раздражения на несправедливость инквизиторов.
     XIII. Между тем последние начали против него новый  процесс  в  Толедо;
они велели арестовать его жену, которую они подозревали  в  пособничестве  к
его  бегству,  мать  и  шесть  или  семь  друзей,  помогавших  ему  убежать.
Бернардино представил папе, что  имел  низшее  посвящение,  что  женился  на
девственнице, следовательно, под суден церковной юрисдикции, и просил, чтобы
его  дело  рассматривалось  в  Риме.  Папа  решил,  что  в  случае  согласия
родственников убитого оказать ему милость он будет оправдан и  возвращен.  В
то же время папа предписал толедским инквизиторам не вмешиваться в процесс и
выпустить на свободу узников, для которых он назначил комиссаров. Буллы были
перехвачены инквизиторами. Тогда Бернардино представил папе, что  в  Испании
не найдется никого, кто посмел бы противиться инквизиторам,  и  что  с  этой
поры ему кажется неотложным перенос в Рим  всех  процессов  и  окончательное
решение их.
     XIV.  Его  Святейшество  приказал  оформить  этот  доклад;   сообщенное
оказалось так верно, что папа  запретил  кардиналу  Адриану  и  инквизиторам
заниматься процессом Бернардино. Джироламо  де  Льимучиис,  епископ  Асколи,