монахинь этого ордена. В то же время папа поручил архиепископам и  епископам
Испании  поддерживать  всей  своей   властью   обвиняемых   против   всякого
посягательства инквизиторов.
     V. Это чрезвычайное покровительство послужило к тому, что  впоследствии
другие монашеские ордена стали ходатайствовать о той же милости перед святым
престолом, утверждая, что они достойны ее не только по причине  прочности  и
значительности своего учения, по твердости в вере и  по  усердию  к  чистоте
католической религии, но и  по  своей  преданности  святому  престолу  и  по
оказанным  ему  услугам.  Некоторые   получили   просимое;   но   даже   это
обстоятельство было фатально для всех, потому что инквизиция воспользовалась
этим, чтобы провести упразднение всех привилегий.


       Статья седьмая

ПРЕДЛОЖЕНИЕ, СДЕЛАННОЕ КОРОЛЮ, ДОБИТЬСЯ ПУБЛИЧНОСТИ РАЗБИРАТЕЛЬСТВ

     I. Среди новохристиан распространился слух, будто  Фердинанд  готовится
начать войну со своим племянником, королем  Наварры  [450].  Они  предложили
Фердинанду в 1512 году шестьсот тысяч  золотых  дукатов  на  издержки  этого
предприятия  с  условием,  чтобы  новый  государственный   закон   установил
публичность для всех процессов  инквизиции.  Король  готов  был  вступить  в
переговоры с новохристианами, когда уведомленный об этом Хименес предоставил
в его распоряжение большую сумму денег. Король  принял  ее,  хотя  она  была
значительно меньше  первой,  и  отбросил  всякий  проект  реформы.  Хименес,
отсылая деньги Фердинанду, указал, что  в  случае  проведения  изменения,  о
котором хлопочут новохристиане, не будет больше никого, кто захотел бы  быть
доносчиком или свидетелем, и  это  обстоятельство  не  преминет  подвергнуть
опасности интересы религии {Парамо. О происхождении инквизиции. Кн. 2.  Тит.
2. Гл. 5.}.
     II. По смерти Фердинанда, когда его преемник Карл V был еще во Фландрии
[451], то есть в  1517  году,  новохристиане  опять  предложили  на  тех  же
условиях восемьсот тысяч золотых экю на расходы по путешествию, которое Карл
собирался предпринять в Испанию. Гильом де  Круа,  владетель  Шевра,  герцог
д'Ариско, любимый гувернер юного монарха,  убедил  его  запросить  коллегии,
университеты и ученых людей Испании  и  Фландрии  по  поводу  предложения  о
реформе инквизиционного судопроизводства. Все ответили, что сообщение имен и
полных показаний свидетелей во  время  процесса  сообразно  с  естественным,
божеским и человеческим правом. Кардинал-инквизитор, узнав об этих  ответах,
послал к королю депутатов и писал ему  с  целью  опровергнуть  план  реформы
инквизиции. Он напомнил королю, что подобная попытка не имела успеха  у  его
деда,  но  оставил  короля   в   неведении   относительно   самого   важного
обстоятельства, то есть  что  он  сам  содействовал  отклонению  предложения
новохристиан, посулив  его  деду  денежную  сумму.  Он  приписывал  мудрости
Фердинанда и его убеждению в необходимости отказа то, что в действительности
было делом ловкой политики самого Хименеса. Он ссылался на некоторые примеры
личной мести, истину которых ничто не гарантировало; и эти ссылки, вероятно,
были бы признаны ложными, если бы можно было серьезно их разобрать.  Карл  V
оставил дело реформы инквизиции не решенным  до  своего  приезда  в  Испанию
{Кинтанилья. Жизнь кардинала Хименеса де Сиснероса. Кн.  3.},  где  закончил
его по смерти Хименеса способом, сообразным с общим  желанием,  на  собрании
кортесов в Вальядолиде в 1518 году. Скоро мы увидим доводы, которые помешали
действию этой резолюции.
     III. Особенное расположение, которым Фердинанд жаловал  инквизицию,  не
помешало ему поддерживать права короны. 31 августа 1509 года он  опубликовал
закон, запрещавший, под страхом смерти, кому  бы  то  ни  было  представлять
инквизиторам и другим служащим святого трибунала буллу или другой документ в
этом роде, полученный от папы или от его легатов и способный нанести  прямой
или косвенный ущерб правам трибунала, не предъявив его раньше королю,  чтобы
совет зрело рассмотрел, не является  ли  такой  документ  чем-то  случайным,
неожиданным.
     IV. Это, по моему мнению,  первый  пример  употребления  короною  своей
прерогативы в отношении приостановки и рассмотрения  булл  через  применение
принципа королевской разрешительной надписи: исполнить  (regium  exequatur).
По этому вопросу Сальгадо написал целый трактат,  вызвавший  большой  шум  в
Риме, как будто то, что основано на  естественном  праве,  нуждается  еще  в
доказательствах. Наказание, определенное для тех, кто не исполнил  бы  этого
закона, было несправедливо и несоизмеримо с преступлением, но продиктовавший
его принцип  должен  бы  всегда  составлять  часть  политики  государей.  Он
прекратил бы узурпации римской  курии.  Последняя  не  приобрела  бы  такого
влияния на предметы чисто церковной дисциплины. Это право  испанской  короны
на папские решения было недавно  восстановлено  законом  Карла  III.  Однако
достоверно, вопреки жалобам  римской  курии,  что  вышеупомянутый  закон  не
определил тесных границ, которых требовало общественное благо,  и  часто  он
оказывался бессильным против папских посягательств, бреве и решений.
     V. В том же году Фердинанд сумел снова использовать достойным  государя
способом права короны, решив стать владыкой крепости Орана в Африке. Хименес
хотел ввязаться в это предприятие и принять в нем личное участие; но  король
велел ему доверить свои полномочия  главного  инквизитора  дому  Антонио  де
Рохасу, архиепископу Гранады. Кардинал повиновался, и дело осталось  в  этом
положении до его возвращения из экспедиции.
     VI. Пример Фердинанда V и пример Филиппа I  относительно  Десы  в  1506
году  ясно  доказывают,  что  в  Испании  знали,   какое   косвенное   право
принадлежало гражданской власти в духовных делах.  Хотя  государи  не  имеют
никакой церковной власти, которой могли бы пользоваться,  они,  однако,  как
светские  владыки  могут  приказывать  епископам,  чтобы   они   употребляли
церковную власть,  доверенную  им,  согласно  обстоятельствам  и  надлежащим
образом. Это право может  принадлежать  только  тому,  кто  держит  в  руках
пружины политической машины и видит ее  нужды  и  средства,  как  облеченный
верховной светской властью наблюдающий за всем в государстве.  Эту  основную
истину я, полагаю, достаточно доказал на основании  однообразного  поведения
испанской Церкви в течение первых одиннадцати веков в труде, напечатанном  в
Мадриде в 1810 году под заглавием Рассуждение  о  власти  испанских  королей
относительно распределения епархий.
     VII. Фердинанд назначил на пост епископа Тортосы  главного  инквизитора
королевства Арагон дома Хуана Энгера, который был епископом Лериды и  раньше
занимал кафедру Вика. Этот прелат умер до вступления  в  должность  в  своей
новой епархии, и король в 1513  году  назначил  его  преемником  дома  Луиса
Меркадера, картезианца [452], который заместил его также в  звании  главного
инквизитора Арагона и Наварры. Папа послал ему буллы  15  июля  с  особенной