XXIII. Столь же основательно могли тогда жаловаться на злоупотребления,
совершавшиеся в инквизиции Майорки по вине некоторых из  ее  слуг.  Впрочем,
везде и повсюду происходило одно и то же. На острове Майорка дело зашло  так
далеко, что в 1521 году составился заговор против  прокурора.  Один  житель,
знавший об этом намерении, сообщил священнику, получив обещание  скрыть  его
имя; но священник, желая предупредить ютовящееся преступление, известил дома
Арнольдо  Альбертино,  декана  инквцзиторов.  Когда  незнакомец   явился   к
прокурору, как бы для того, чтобы пригласить его пойти вместе по делу тайной
благотворительности, в котором он должен дать отчет, прокурор принял  его  в
своем доме в присутствии других лиц и отказался идти с ним.
     XXIV.  Инквизитор  Альбертино  захотел   обязать   священника   назвать
человека, открывшего заговор, и дважды требовал этого. Не желая вступать  на
путь церковных наказаний, Альбертино по поводу его отказа запросил кардинала
Адриана и установил  свое  мнение  насчет  мотивов  запроса,  которое  затем
напечатал вместе  с  ответом  главы  святого  трибунала,  сущность  которого
состояла в том, что естественная тайна, хотя она была обещана и принята,  не
связывает, когда она может вредить третьему лицу;  это  в  настоящем  случае
обязывало священника открыть ее,  хотя  судье  запрещалось  пользоваться  ею
против кого бы то ни было, если только общественная молва  или  какой-нибудь
другой новый случай не установит улики проступка.
     XXV. Вторая часть ответа не кажется мне справедливой, так как вреда для
третьего лица нечего было более бояться; впрочем, решение  изменить  доверию
должно было устранить впредь желание делать другие разоблачения. Альбертино,
удерживаясь от применения церковных наказаний, повел себя  благоразумно,  но
ударился  в  противоположность,  стараясь  открыть  то,  чего  не  следовало
говорить. Этот декан инквизиции  был  впоследствии  епископом  Пати  и  даже
временным (par interim)  вице-королем  Сицилии.  В  1524  году  он  составил
комментарии под заглавием О еретиках и напечатал их в  1534  году  вместе  с
вышеупомянутым запросом. Они были посвящены дому Альфонсо Манрике,  главному
инквизитору.
     XXVI. Неудивительно, что инквизитор писал против еретиков,  как  сделал
это  Альбертино.  Этот  предмет  занимал  умы   со   времени   проникновения
лютеранства [466], уже осужденного в Испании с 1521 года, так как  20  марта
этого года папа адресовал два бреве  -  одно  главнокомандующему,  а  другое
адмиралу Кастилии, которые управляли королевством во время отсутствия  Карла
V, чтобы посоветовать им не допускать к ввозу в страну ни  одного  сочинения
Лютера и его защитников.  7  апреля  кардинал  Адриан  поручил  инквизиторам
арестовывать все сочинения, какие только можно было  найти.  Эта  мера  была
затем принята в 1523 году, и коррехидор [467] Гипускоа [468] получил  приказ
помогать в этом случае вооруженной силой должностным лицам инквизиции.
     XXVII. Лев X умер 10 декабря 1521 года,  и  кардинал  Адриан  стал  его
преемником 9 января 1522 года. Он сохранил звание инквизитора Испании до  10
сентября 1523 года,  когда  облек  этим  титулом  и  правами  дома  Альфонсо
Манрике, бывшего епископа Кордовы и Бадахоса, а тогда архиепископа  Севильи,
со смерти второго главного инквизитора дома Диего Десы, происшедшей  9  июня
1522 года.
     XXVIII.  Адриан  учредил  в  Америке  второй  трибунал   инквизиции   и
распространил его юрисдикцию на Вест-Индию и океанские острова.
     XXIX.  Испанцы  очень  далеки  от  мысли  воздавать  похвалу   главному
инквизитору Адриану, как это делал Лев X, говоря, будто он был добр до такой
степени,  что  позволял  инквизиторам  злоупотреблять  его   слабостью   для
совершения кучи несправедливостей {См. бреве от 12 октября 1519 года.},  так
как такое положение причинило величайшие бедствия Испании.  Если  бы  он  не
оказывал им безграничного доверия и не обманывал Карла  V  насчет  поведения
инквизиторов,  император  преобразовал  бы  трибунал,  как  он  обещал   это
кастильцам и арагонцам на собраниях кортесов в Вальядолиде и Сарагосе, и оба
королевства избегли бы страшных  бедствий.  Так  опять  подтверждается,  что
участь нации зависит часто от комбинаций самых непредвиденных и нисколько не
зависящих от человеческой мудрости!


       Глава XII

ПОВЕДЕНИЕ ИНКВИЗИТОРОВ В ОТНОШЕНИИ МОРИСКОВ


       Статья первая

УКАЗ О ДОНОСАХ НА ЕРЕТИКОВ-МАГОМЕТАН

     I. Дом Альфонсо Манрике [469], архиепископ Севильи  (вскоре  облеченный
саном кардинала),  наследовал  Адриану  в  должности  главного  инквизитора.
Новохристиане еврейского происхождения в начале его  служения  льстили  себя
надеждою увидать  вскоре  спасительную  перемену  в  форме  судопроизводства
инквизиции. Они ждали этого с тем большим доверием, -  что  в  1516  и  1517
годах возник вопрос о рассмотрении поданной ими просьбы об оглашении имен  и
показаний свидетелей, и тогда Манрике (который был в то  время  во  Фландрии
при Филиппе I, отце Карла V) [470] поддержал жалобу,  уверяя  государя,  что
она справедлива. Однако дело вышло не так, как они надеялись.
     II. Инквизиторы изменили настроение Манрике, убедив его,  что  просимое
новшество клонится к уничтожению самого  святого  трибунала  и  к  торжеству
врагов  веры;  было  признано,  прибавляли  они,  что  число  иудействуюгцих
значительно уменьшилось через  эмиграцию  одних  и  через  страх,  внушаемый
инквизицией другим; но следовало опасаться, что в случае ослабления  системы
тайных доносов и особенного судопроизводства они вернутся  к  своим  прежним
верованиям; к тому же появление двух новых  сект  -  морисков  и  лютеран  -
делает еще более необходимой суровость, которую употребляли до сих пор
     III. На самом деле несколько времени  спустя  была  речь  о  расширении
области объектов и предметов доносов, как это  явствует  из  указа,  который
читали  ежегодно  в  первое  воскресенье  Великого  поста,  чтобы  напомнить
обязательство, налагаемое на каждого христианина,  доносить  в  шестидневный
срок о  том,  что  он  увидит  или  услышит  противного  вере,  под  страхом
отлучения, разрешаемого только епископом, и смертного греха.
     IV. Относительно морисков, возращавшихся в магометанство, было повелено
каждому верному объявлять, если он услышит  от  них,  что  религия  Магомета
[471] хороша и нет другой, которая могла бы привести ко спасению; что  Иисус
Христос просто пророк, а не Бог, и что качество и имя Девы не  приличествуют
его матери. Повелено было также объявлять, если он был свидетелем или узнал,
что мориски соблюдают некоторые обычаи магометан,  например,  едят  мясо  по
пятницам, думая, что это позволительно; проводят  этот  день  как  праздник,