Статья шестая

ПРОЦЕСС ОДНОЙ СВЯТОШИ И НЕКОТОРЫХ ДРУГИХ ЛИЦ

     I. Среди  множества  процессов,  разбиравшихся  в  правление  Хименеса,
некоторые заслуживают отдельного упоминания. В 1511 году наделал много  шума
процесс одной женщины, известной под именем Святоши  (Beata).  Отец  ее  был
хлебопашцем в Пьедраите, в епархии Авилы. Воспитанная  в  Саламанке,  она  с
таким жаром предалась подвигам молитвы и покаяния, что ее разум, ослабленный
лишениями, помутился, и она стала галлюцинировать.  Ей  представлялось,  что
она постоянно видит Иисуса Христа и Святую Деву, и она разговаривала с  ними
при всех, как будто бы они  были  налицо.  Она  носила  платье  святоши  или
монахини третьего ордена св. Доминика и называла себя супругой Иисуса Христа
[447]. Будучи  убеждена,  что  Святая  Дева  сопровождает  ее  повсюду,  она
останавливалась  во  всех  дверях,  в  которые   ей   надо   было   входить,
выпрямлялась, как бы давая пройти тому, кто шел рядом с ней, и уверяла,  что
Богоматерь заставляет ее идти впереди в качестве супруги Бога, ее сына.  Она
со смирением отказывалась от этой чести, громко говоря во  всеуслышание:  "О
Дева, если бы ты не родила Христа, я не могла бы быть его  супругою.  Матери
моего  супруга  подобает  идти  впереди  меня".   Она   постоянно   была   в
экстатическом состоянии. Ее руки и лицо утрачивали свой естественный цвет, а
напряженность ее членов и нервов была так велика, что казалось, ее пальцы не
имели суставов и тело не способно ни к какому движению. Народ верил, что она
творит чудеса. Король, узнав обо всем, вызвал ее  в  Мадрид.  Он  и  главный
инквизитор говорили  с  нею.  Богословы  всех  орденов  были  запрошены,  но
оказались несогласны во мнениях. Одни считали ее  святою,  исполненною  духа
Божия и любви к Богу;  другие  говорили,  что  она  находится  в  "прелести"
(самообмане) и одержима фанатизмом. Никто не обвинял ее ни в  лицемерии,  ни
во лжи. Обратились в Рим, чтобы узнать, как поступить с нею, и папа приказал
своему нунцию и епископам Вика и Бургоса открыть истину и прекратить скандал
в его источнике, если будет  доказано,  что  в  состоянии  этой  девицы  нет
никакого участия Святого Духа. Король и главный инквизитор составили хорошее
мнение о Святоше и считали ее  вдохновленной.  Папские  комиссары  не  нашли
ничего, в чем можно было упрекнуть ее поведение и  речи;  они  сочли  нужным
выждать, пока само  провидение  покажет,  одушевляет  ли  ее  дух  Бога  или
дьявола. Инквизиторы предприняли процесс, исследуя, нет ли налицо элементов,
дающих повод к подозрению и обвинению в ереси  иллюминатов  [448].  Так  как
король и главный инквизитор Кастилии, по-видимому,  ей  покровительствовали,
то она благополучно вышла из  испытания,  а  ее  состояние  продолжало  быть
загадкой. Множество людей приписывало его  бессилию  ее  воображения,  между
прочим, и  член  совета  Индий  Педро  Мартир  д'Англериа  {Педро  Мартир  д
'Англериа. Книга писем. Письма 428  и  429.}.  Этот  счастливый  конец  дела
(имевшего  своей  причиной  обман  или  безумие)  составляет  исключительный
контраст с сожжением, которому подверглись  многие  тысячи  людей  за  отказ
работать по субботам или за подобные незначительные поступки,  которые  были
сочтены за улику того, что они впали в иудаизм.
     II. В 1517 году  инквизиторы  Куэнсы  затеяли  процесс  против  памяти,
доброго имени и имущества Хуана Энрикеса де Медины  по  обвинению  в  ереси,
хотя перед смертью этот испанец принял напутствие и соборование. Объявив его
еретиком, нераскаянным лжехристианином, они осудили его память и доброе имя,
велели  вырыть  останки,  чтобы  сжечь  их  без  санбенито,  и  конфисковать
имущество. Наследники апеллировали к главному инквизитору, который  назначил
уполномоченных судей. Но инквизиторы отказались сообщить документы  процесса
и имена свидетелей, и это  заставило  наследников  обратиться  к  папе.  Тот
поручил 8 февраля 1517 года настоятелю монастыря ордена милосердия в  Святом
источнике (Fuente  Santa)  и  двум  каноникам  кафедрального  собора  Куэнсы
сообщить наследникам документы процесса, если они поручатся, что не  сделают
никакого зла свидетелям. Уполномоченные отказались принять  поручение  папы.
Лев X настоял в своем бреве от 19 мая и пригрозил им отлучением как виновным
в непослушании, если они не выскажутся по этому делу как справедливые судьи.
Напуганные комиссары  не  ставили  более  никаких  затруднений;  расследовав
улики, они оправдали память обвиняемого. Если  такая  католическая  кончина,
как кончина Хуана Энрикеса де Медины, не могла  помешать  преследованию  его
памяти, какое иное доказательство католичности можно привести, которое  было
бы более убедительным?
     III. Однако мы находим еще более скандальную историю; она  произошла  с
Хуаном де Коваррувиасом, уроженцем Бургоса. После  его  смерти  против  него
начался процесс, и Хуан был оправдан.  Но  несколько  времени  спустя  судьи
переменились, и прокурор имел жестокость представить новый обвинительный акт
против него, злоупотребляя тем, что оправдательные приговоры  инквизиции  не
имели силы окончательного  и  вечного  приговора.  Заинтересованные  стороны
апеллировали к  Льву  X.  Возмущенный  таким  скандальным  преследованием  и
взволнованный тем, что так обращались с человеком, который в детстве был его
товарищем по учению, Лев X поручил епископу  Бургоса  дому  Паскале,  своему
другу, поговорить об этом от его имени, как следует, с кардиналом Хименесом.
Не удовлетворяясь этой мерой,  15  февраля  1517  года  Лев  X  сам  написал
главному  инквизитору  и  рекомендовал  вести  себя  рассудительно  в  столь
странном предприятии и прилично закончить процесс, уже оставленный много лет
назад  и  так  некстати  возобновленный.  Так  как  эта  мера  не  оказалась
достаточной, папа вытребовал дело в Рим. Хименес  протестовал  перед  главою
Церкви, но бесполезно; Карл V отправил протест через своего  посла.  Большие
споры возникли между двумя дворами по этому вопросу и по  некоторым  другим,
которые скоро представились. Наконец папа прекратил споры своим бреве от  20
января 1521 года, адресованным новому главному инквизитору кардиналу Адриану
[449], поручая закончить совместно с апостолическим нунцием эту  скандальную
борьбу безапелляционным окончательным приговором.
     IV.  Способ,  которым  закончился   спор,   побудил   генерала   ордена
августинцев обратиться к папе с требованием по отношению к некоторым монахам
его ордена, которые были обесславлены как повинные в ереси, ввиду того,  что
имели несчастье считаться потомками евреев или магометан,  невзирая  на  то,
что сами были хорошего поведения. Августинский генерал  указывал  папе,  что
вследствие этой диффамации инквизиторы привлекли их к суду,  вопреки  всякой
справедливости,  потому   что   непосредственные   монастырские   начальники
старательно наблюдали за хранилищем веры и не допустили  бы,  чтобы  чистота
учения была искажена в уроках, которые они  давали  своим  ученикам.  Лев  X
издал 13 мая 1517 года бреве, которым  приказал  инквизиторам,  под  страхом
верховного   отлучения,   передать   без   оттяжки   генеральному    викарию
августинского ордена документы всех  процессов,  начатых  против  монахов  и