перенести  то  же  обхождение,  какое  перенес  архиепископ  Толедский.  Ему
определили в качестве тюрьмы город Мадрид; совет затем постановил,  что  ему
вручат копию с доносов, сделанных против него, -  ничто  не  может  извинить
инквизиторов, что они не приняли этой меры по отношению  к  Каррансе.  Ариас
Монтанус ответил на все, опроверг доводы  своего  противника  и  дал  понять
обиняками, что нападки на него  были  лишь  результатом  заговора  иезуитов.
Между прочим он  сказал:  "Леон  де  Кастро  опирается  на  совет  и  защиту
некоторых лиц, считающих себя единственно  образованными  и  уверенных,  что
одни они живут честно и  что  никто  в  такой  степени,  как  они,  не  ищет
сближения с иезуитским орденом и не подражает ему; они хвастаются тем, что в
своем исповедании разразились ненавистью против меня, ничего не  сделавшего,
чтобы заслужить ее; я  ведь  только  самый  малый  и  самый  бесполезный  из
учеников Иисуса. Они злоупотребляют средствами и именем тех, которыми  тайно
управляют по собственному желанию, чтобы добиться  своей  цели.  Я  знаю  их
коварство; между тем я не могу сказать, к какой категории  они  принадлежат;
воздержусь также называть их. В поведении и управлении делами они  поступают
весьма скрытно и тайно, хотя те, кто действует откровенно и искренне,  легко
обнаруживают их.  Незамедлительно  становится  явной  добродетель  сумевшего
выявить то, что скрыто в глубине  сердца  и  окутано  мраком.  Тогда  каждый
найдет должную награду за свои дела" {Объяснение различных способов читать и
писать у евреев, напечатанное в Антверпене в 1584  году.  Можно  просмотреть
также уже названных авторов, где найдутся  письма,  собрание  коих  было  бы
очень полезно издать.}.
     V.  Главный  инквизитор  в  согласии  с  верховным   советом   назначил
квалификаторами по делу Ариаса различных богословов, которым  вручили  донос
Кастро и его апологию, ответ обвиняемого и два сочинения Эстрады  и  Чакона.
Главным цензором был Хуан де Мариана, иезуит, слывший за очень  сведущего  в
восточных языках и в богословии. Этот выбор  (в  котором  иезуиты  принимали
большое участие) заставил их думать, что Ариас не устоит. Мариана сознается,
что до своего назначения квалификатором он старательно прочел  труд  Ариаса,
чтобы быть в состоянии судить о нем.  Тем  не  менее  этот  иезуит  (твердый
характер которого никогда не изменял ему) не оправдал надежд своего  ордена.
Он заявил, что антверпенская  многоязычная  Библия  содержит  погрешности  и
неточности, и указал их самым подробным образом, но не мог все же удержаться
от признания, что они имеют мало значения  и  что  ни  одна  не  заслуживает
богословской отметки; ввиду этого он  не  находит  достаточной  причины  для
запрещения этого труда; наоборот, есть основание надеяться, что  чтение  его
принесет большую пользу. Это суждение Марианы было причиной того, что  совет
инквизиции высказался в пользу Ариаса,  который  скоро  узнал,  что  выиграл
процесс и в Риме. Филипп II имел настолько благоприятное мнение о Монтанусе,
что в тот момент, когда его дело находилось в руках инквизиторов (1577  г.),
поручил ему пересмотреть и  привести  в  порядок  королевскую  библиотеку  в
Эскуриале, а также возобновить эту работу через два года,  когда  библиотека
сделает  новые  приобретения.  Иезуиты  не  простили  своему   собрату   его
непокорности и твердости, проявленных им  против  духа  своего  общества.  В
дальнейшем мы увидим, что они сделали его жертвой инквизиции.
     VI.   Доктор   дон    Диего    Собаньос,    ректор    университета    в
Алькала-де-Энаресе,  богослов  третьего  созыва  Тридентского   собора,   не
удовольствовался подачей благоприятного мнения о катехизисе Каррансы:  своим
влиянием на богословов этого университета  он  способствовал  одобрению  ими
этого труда. Его процесс начался перед  инквизицией  Вальядолида;  выставили
его суждение о катехизисе, суждение богословов и письмо, которое он  написал
архиепископу 23 марта  1559  года,  найденное  в  бумагах  прелата.  Он  был
присужден к денежному штрафу с предупреждением  и  освобожден  от  церковных
наказаний, которые навлек на себя  (как  говорили)  одобрением  погрешностей
катехизиса.
     VII. Диего Лайнес, родом из  местечка  Альмасан,  в  епархии  Сигуэнсы,
второй генерал иезуитского ордена с 1556 года, года  смерти  его  основателя
св.  Игнатия,  до  1565  года,  когда  он  сам  умер,  был  оговорен   перед
инквизицией, как заподозренный в лютеранстве и в ереси,  иллюминатов.  Педро
де Рибаденейра писал из  Рима  1  августа  1560  года  отцу  Араосу,  своему
товарищу,  и  жаловался  на  то,  что  "некоторые  члены  испанской   святой
инквизиции, только что приехавшие в Рим  и  посланные  главным  инквизитором
Вальдесом по делу архиепископа Толедского, говорили с меньшей осторожностью,
чем подобает лицам, связанным клятвой,  распуская  слух,  будто  их  генерал
поражен свирепствовавшей тогда заразой; если  бы  даже  это  обвинение  было
обосновано, то осторожность ведь налагает долг  молчания,  потому  что  речь
идет о человеке, который в значительной степени участвовал в работах собора,
притом о человеке, которого папа особенно выделял и к которому  относился  с
большим  уважением".  Далее  Рибаденейра  указывал,  что  для   архиепископа
Вальдеса не могло быть ни почетным, ни полезным,  чтобы  его  подчиненные  и
эмиссары говорили о таком человеке с легкомыслием, поскольку все должны были
думать, что они только повторяют слышанное ими от своего начальника. Иезуиты
не простили Вальдесу преследования их генерала  и  способствовали  отрешению
его от должности в 1566 году. Диего Лайнесу, пребывавшему постоянно в  Риме,
удалось отклонить юрисдикцию инквизиторов Испании.
     VIII. Брат  Хуан  де  Регла,  иеронимит,  бывший  духовником  Карла  V,
провинциалом своего ордена в Испании и соборным богословом во время  второго
созыва Тридентского собора, был арестован по приказу инквизиции Сарагосы, по
оговору  иезуитов,  как  подозреваемый  в   лютеранстве.   Он   отрекся   от
восемнадцати тезисов, был оправдан и подвергся епитимье. Вследствие этого он
питал непримиримую  ненависть  к  иезуитам  и  распространял  копии  письма,
которое ему написал из Саламанки епископ  Мельхиор  Кано  21  сентября  1557
года. В нем было сказано, что "иезуиты -  иллюминаты  и  гностики  [61]  XVI
века; что Карл V хорошо их знал и что Филипп  II  узнает  их  позднее".  Это
последнее  обстоятельство   заставило   брата   Габриэля   Паласио,   монаха
реформированного цистерцианского ордена, в письме, которое он писал 16 марта
1558 года доктору Торресу, профессору в Сигуэнсе,  бывшему  затем  епископом
Канарских  островов,  сказать,  как  он  был  удивлен  тому,  что   человек,
присужденный инквизицией к наказанию и принужденный отречься от восемнадцати
тезисов {Письмо Кано поместил Сьенфуэго в Жизни св. Франсиска Борхи. Кн.  4.
Гл. 15; письма  Паласио  и  брата  Луиса  Эстрады  в  неизданном  сочинении,
составленном иезуитом  Педро  Рибаденейрой,  озаглавленном  Слава  и  триумф
общества Иисуса, полученные в гонениях на него ("Glorias У  Triumfos  de  la
Compagnia  de  Jesus,  conseguidos  ensus  persecuciones");  оно   сделалось
собственностью  дома  Рамона  Кабреры,  испанского  священника,   столь   же
достойного  уважения   своими   большими   познаниями,   сколь   враждебного
предрассудкам.}, злоупотребляет влиянием духовника Его Величества.
     Не могу разделять удивления Габриэля Паласио при виде доносов,  которые
брат Хуан де Регла сделал добровольно, не будучи вызван на  суд  инквизицией