признайтесь, что все - ложь, даже то, что вы сейчас сказали, и на самом деле
вы придумали все это как средство, показавшееся вам способным  удовлетворить
ваше сладострастие. Мы все действительно согласны подтвердить,  что  в  этом
деле нет ни  еретика,  ни  человека  обманутого,  а  налицо  лгун,  лицемер,
сладострастник и соблазнитель, в данное время из  высокомерия  являющийся  к
тому же гордецом и клятвопреступником, который среди  всех  своих  признаний
забывает о том, в чем ему нужнее всего сознаться".
     IX. Манера говорить  с  обвиняемым,  к  которой  прибег  Севальос,  шла
гораздо дальше, чем это разрешается  судье.  В  данную  минуту  он  исполнял
обязанность адвоката,  желавшего  спасти  подсудимого;  но  такое  поведение
свидетельствует о его доброте и делает  честь  его  сердцу.  Это-то  меня  и
побудило познакомить с ним читателя. Капуцин не мог сдержать слез,  несмотря
на свое предубеждение и на присутствие духа, которое  он  сохранял  на  всех
аудиенциях,  куда   являлся   всегда   с   видом   провинциального   прелата
апостолического миссионера, личности, уважаемой  за  доброе  имя  и  хорошую
репутацию. Не  будучи  в  состоянии  дольше  сопротивляться  силе  правды  и
смущенный тем, что не мог убедить  Севальоса,  хотя  старался  это  сделать,
несмотря на грозящую опасность, капуцин заявил: "Благодарю  вас,  вы  правы;
наступает минута торжества правды; я лгал и во всем клялся ложно.  Прикажите
написать все, что вам будет  угодно,  я  подпишу".  Инквизитор  придал  этой
аудиенции оборот, весьма благоприятный для обвиняемого;  это  обстоятельство
вырвало капуцина из когтей неизбежной  опасности  и  положило  конец  крайне
мучительному беспокойству самого судьи. Вероятно, приговор релаксации вообще
не был бы приведен в исполнение, потому что  старая  система  уже  перестала
безраздельно господствовать, как я буду иметь возможность показать в  другом
деле; но капуцин был бы неминуемо  приговорен  к  этому  и  его  помилование
явилось бы лишь чистейшей случайностью, противоположной закону,  который  не
был отменен.
     X. Епархиальный благочинный был  уведомлен  о  том,  чтобы  явиться  на
следующий день  в  трибунал,  где  был  объявлен  приговор.  Обвиняемый  был
приговорен к легкому  отречению  от  ереси,  к  заключению  на  пять  лет  в
монастырь своего ордена в королевстве Валенсия, где он  родился,  к  лишению
навсегда  полномочий  духовника  и  проповедника,  к  отбыванию   нескольких
епитимий со строгим воздержанием от  пищи,  к  занятию  последнего  места  в
братстве, где  он  не  мог,  подобно  другим  монахам,  пользоваться  правом
обсуждения и голосования по делам общины; кроме этого,  он  еще  должен  был
выдержать в мадридском капуцинском монастыре Терпения  наказание  кнутом  от
руки всех монахов и бельцов вообще и  каждого  из  них  отдельно.  Эта  кара
называется монахами "круговое наказание кнутом" (zurra de rueda)  по  своему
сходству с военным наказанием прогона сквозь строй.  Наказание  должно  было
быть исполнено в присутствии секретаря инквизиции после того, как он прочтет
приговор, который уже слышали в малом аутодафе; оно должно быть повторено  в
монастыре, куда его приведут, при тех же обстоятельствах;  вследствие  этого
приговор и был направлен инквизиторам Валенсии. Осужденный просил разрешения
провести пять лет  своего  заточения  в  тюрьмах  святой  инквизиции  вместо
отправки его в монастырь. Эта просьба изумила судей, так  как  в  случае  ее
исполнения он считался бы гораздо более виновным. Постарались дать  ему  это
понять во время аудиенции и убедить его в том, что он ошибается, прося такой
перемены, и что он гораздо менее  будет  чувствовать  потерю  свободы,  живя
среди своих братьев по вере, которые,  вероятно,  окажут  ему  то  внимание,
какое внушают, к несчастью, состраданье и христианская любовь к ближнему. Он
ответил: "Так как я был провинциалом и настоятелем, мне как  никому  другому
известно, какому обхождению среди монахов подвергаются совершившие  подобное
преступление. Это будет стоить  мне  жизни".  Главный  инквизитор  Рубин  де
Севальос счел неудобным разрешить монаху замену его наказания, и  несчастный
капуцин не ошибся относительно ожидавшей его участи: он умер на  третий  год
своего заключения,  вероятно  потому,  что  не  мог  перенести  милосердного
обращения своих собратьев. О смерти его было сообщено придворной  инквизиции
валенсийским инквизиционным трибуналом.


       Статья третья

УКАЗЫ ВЕРХОВНОГО СОВЕТА

     I. По-видимому, судьба богомолок - слепо доверять своим  духовникам.  Я
прочел один циркуляр верховного совета от 25 октября 1575 года, обращенный к
провинциальным трибуналам. В нем их просят предложить способы, которые могли
бы  прекратить  злоупотребления,  происходящие  от  свободы   ношения   дома
монашеской одежды многими женщинами; не  будучи  подчиненными  монастырскому
режиму, эти женщины дают обет повиновения священнику, избранному  ими  своим
духовным  руководителем.  Признаюсь,  я  не  вижу  необходимости  инквизиции
вмешиваться в это дело, пока такой порядок  вещей  не  противоречит  вере  и
долгу таинства покаяния.
     II. Можно думать, согласно булле Григория XIII от 6 августа 1754  года,
что в то время, о котором  я  говорю,  не  редкостью  были  простые  миряне,
выдававшие себя за  священников  и  преподававших  таинство  исповеди.  Папа
поручил главному инквизитору и его уполномоченным преследовать с  величайшей
строгостью тех, кто, не являясь священником, будет застигнут при  исполнении
обязанностей  этого  служения,  справляя  обедню  или  отпуская  грехи.  Его
Святейшество  не  может  верить,  что  люди,   способные   совершить   такое
преступление, имеют правоверные взгляды на  таинство  священства.  Испанские
инквизиторы не ждали  буллы,  чтобы  наказывать  тот  род  преступлений,  на
который она указывает, так как мы видели, что они приговаривали  к  аутодафе
людей, виновных в этом; однако, чтобы не  вызывать  препятствий  со  стороны
епископов в преследовании этого проступка, они опубликовали  буллу  Григория
XIII и к указу о доносах прибавили следующую статью:  "Вы  должны  объявить,
если знаете, что кто-нибудь,  не  будучи  произведен  в  звание  священника,
служил обедню или преподавал таинства нашей матери святой Церкви".
     III. Из подобного же побуждения главная инквизиция  прибавила  к  булле
статью о ереси иллюминатов или  квиетистов,  которую  я  поместил  в  другом
месте, потому что она не была еще известна трибуналам.
     IV.  Таким  образом  знаменитый  указ  о  доносах  увеличился  за  счет
множества новых пунктов; действительно,  кроме  статей  относительно  ересей
иудейской, магометанской, лютеранской  и  иллюминатов,  а  также  присвоения
звания  священника,  склонения  на  дурной  поступок  во  время  исповеди  и
переправы лошадей во Францию {См. гл. I, VIII, X и XX.}, указ  содержал  еще
много других распоряжений, например следующие:
     V. "Вы объявите, если услышите от кого-нибудь, что нет ни ада для злых,
ни рая для добрых, или если кто-нибудь  произнес  еретические  богохульства,