Пораженный Терра смотрел, как вздымается грудь мальчика. Грудь слабая  и
вздымается от самоутверждения. Совсем новое воинственное племя  заявляет
здесь о себе. Как он ужасающе переигрывает  -  с  этих  пор!  Терра  был
всецело поглощен сыном, а тот - самим собой. На парадном звонили, они не
двигались.
   - Вот уже и лето. В будущем месяце ты, сын мой, снова поедешь к морю.
   - На твои деньги - нет.
   - А у тебя есть другие деньги, сын мой?
   Враждебное молчание.
   - Что, если они не придут?
   - Я все-таки буду знать, кто властен надо мной, - попеременно краснея
и бледнея, с трудом выговорил сын.
   - Разве не бог? - спросил отец.
   - Да, и он тоже, - сказал сын. - Совершенно верно, я в ладах с небом.
- Терра казалось, будто он слышит самого себя из  этих,  столь  знакомых
ему уст. - Я не признаю бессмысленной иронии. То, что надо  мной,  пусть
там и остается. Зато я сам буду отстаивать свое место. Если понадобится,
даже против тебя!
   -  Я  же  буду  молиться  за  тебя   богу,   -   сказал   Терра   так
многозначительно, что сын испугался... Тут на  парадном  поднялся  такой
оглушительный  трезвон,  что  Клаудиусу  пришлось  пойти  отворить:   он
очутился в объятиях матери. Он хотел  немедленно  уйти  с  ней,  но  она
воспротивилась, желая во что бы то ни стало попасть в квартиру.
   - Это и есть святилище? -  заметила  она  пренебрежительно.  -  Здесь
великая артистка принимает своих почитателей?
   - И почитательниц. Ты приглашена на завтрашний семейный  обед.  -  На
ухо Терра шепнул ей: - Тебе следует прийти. Твой сын  влюблен  в  Лею  и
рассказывает ей всякие небылицы.
   Она испугалась: значит, она в курсе дела! Она поощряет фантастические
мечты Клаудиуса и содействует его превращению в авантюриста!  Терра  уже
поднял на нее руку, но вовремя вспомнил, кто все это  затеял  и  ввел  в
соблазн как мать, так и сына. Рука его бессильно повисла, он  застыл  на
месте, он увидел, что его страсть к мистификации порождает преступления.
"Как бы мы вместе с сыном по неисповедимой воле божьей не кончили  жизнь
преступниками!" - осознал он с дрожью покорности.
   Придя в себя, он увидел, что сын стоит в  угрожающей  позе,  выставив
одну руку против отца, другую отведя назад для защиты матери.  Потом  он
предложил ей эту юную руку, выпрямился, чтобы быть одного с ней роста, и
удалился вместе с ней, прямой, как стрела.
   Но тут кто-то громко вздохнул  с  непритворным  восхищением.  То  был
доктор Мерзер; он покинул  темный  угол,  он  отворил  перед  прекрасной
парочкой дверь в переднюю и почтительно последовал за  ней.  Княгине  не
пришлось  призывать  его  в  свидетели  случившегося,  он  сам   всецело
предоставил себя в ее распоряжение. Прежде всего он испросил  разрешения
повезти княгиню и молодого графа отужинать. Молодой граф! Юноша Клаудиус
от этих слов стал как будто еще выше. А лицо  его,  в  благодарность  за
такие щедроты жизни, стало еще прекраснее.
   - Соглашайся, мама! - попросил он вкрадчиво.
   Княгиня Лили колебалась.
   - Как зовут вашего обворожительного сына? - спросил доктор Мерзер.
   - Вальдемар, - поспешно ответил Клаудиус.
   Но мать отклонила приглашение. Она считает,  что  еще  рано  вывозить
мальчика. Это было ложью; она, наоборот,  считала,  что  ей  уже  поздно
показываться с ним, он велик для сына. Кроме того, ее  шокировала  явная
взаимная  симпатия  между  мальчиком  и  выродком.  Да,  выродком!   Она
посмотрела на Мерзера, это слово было у  нее  как  на  губах,  так  и  в
глазах, он не мог ошибиться.
   Мерзер только смущенно замигал, сохранив, однако, и достоинство манер
и галантность обращения. Он привык к препятствиям, но зато  знал,  сколь
податлива невинность! Как упоительно было  кокетство  этого  мальчугана,
его доверчивость, еще не осознанная им самим  нежность,  славшая  новому
другу ласку из-под длинных ресниц, в то время  как  он  просил  мать  не
лишать его удовольствия. "Детская жажда жизни! - думал Мерзер.  -  Здесь
мне раздолье, здесь я могу осчастливить".
   - Мама! - шептал мальчик. - Ты от него не избавишься.  Он  все  время
спрашивает о тебе, он в тебя влюблен.
   Мать была побеждена, она обняла сына. Быть может, он  уже  лгал,  как
его отец? Ах, он умел льстить, как никто. Мужчины казались менее гнусным
племенем из-за этого будущего мужчины, который принадлежал ей одной!
   Движение ревности в сторону выродка, который незаметно кивнул  своему
шоферу. Как прекрасная влюбленная парочка, вошли они в  его  автомобиль;
Мерзер следом, словно скромный гость или даже  просто  приживальщик.  Он
хотел сесть впереди. Княгиня не возражала; она думала о своих  долгах  и
удвоила сдержанность.
   Но мальчик шаловливо усадил выродка рядом со своей обожаемой матерью.
   Вся эта грязная игра не укрылась от Терра.


   Терра тут же решил прибрать к рукам  Мерзера.  Только  частная  жизнь
сильных мира делает их уязвимыми, а у доктора  Мерзера  была  весьма  не
двусмысленная частная жизнь.
   - Что за достойный человек ваш высокочтимый дядюшка, - говорил  Терра
своей жертве однажды вечером в спальном вагоне первого класса по  дороге
в Кнакштадт. - Он делает вид, будто  находится  в  связи  с  танцовщицей
Кристалли, но на самом деле, как выяснилось,  он  из  чистого  рыцарства
покрывает весьма высокопоставленную особу.
   - Больше он ни на что не способен, - хихикая, произнес Мерзер.
   - Вот вы, господин доктор Мерзер, другое дело! Вы не только  галантно
жертвовали собой, чтобы уберечь красавицу  Швертмейер  от  более  тяжких
заблуждений, - целые аристократические клубы живут исключительно вами! -
Видя, что у Мерзера вытянулась физиономия и  он  хватается  за  уходящую
из-под рук стену, Терра решил ободрить его: - Надеюсь,  вы  не  считаете
меня противником самых мужественных радостей? Только  классы  и  народы,
предназначенные властвовать, знают любовь мальчиков. -  Последние  слова
он произнес слишком громко. Мерзер беспокойно оглядел  коридор.  Но  час
был поздний, другие промышленники уже разошлись по  своим  купе,  Мерзер
тоже собрался ретироваться, но Терра прислонился к  его  двери;  Мерзеру
пришлось опереться на дверь Терра.
   - Вам это, верно, не дешево обходится, - заметил Терра.