поправился: - Что бы ни дала нам жизнь, женщина одним движением  сметает
все". Вслух он сказал:
   - Простите мою нескромность, Мангольф:  в  свое  время  вы,  кажется,
румянились. Вы были тогда молоды. Вас не огорчает, что молодость уходит?
А я не сплю целыми ночами. -  И  с  решительным  жестом:  -  Перейдем  к
политике! Танжерская поездка императора   оказала  магическое
действие.
   - Вас она трогает? - спокойно спросил Мангольф.
   - Я только представляю себе: синее море, белая яхта, на носу фигура в
каске с орлом... он умеет бить на эффект.
   - Как и все мы. Германия умеет бить на эффект. Если бы больше  ничего
не требовалось...
   - Откуда такой скептицизм? - Видно было,  что  Блахфельдер  внутренне
насторожился. - Господин  помощник  статс-секретаря,  вам  бы  следовало
проявить предусмотрительность. Вы  должны  заранее  знать,  принесет  ли
танжерская поездка хорошие результаты.
   - Принесет, я это знаю. - Мангольф оживился. - И даже  уже  принесла.
Танжерская поездка побудила, наконец, Францию всерьез подумать о союзе с
Англией, который давно был ей предложен. После чего  мы  послали  запрос
нашим друзьям в Рим.  Вслед  за  тем  началась  неимоверная  сумятица  в
Париже. Неужели они допустят, чтобы их бешеный министр  иностранных  дел
начал войну?
   - Мы хотим мира, - заверил Блахфельдер. - Мы на все готовы ради него.
   - Мы подвергаем его всяческим испытаниям. Настоящий мир  должен  быть
прочен. -  Вместо  ответа  Блахфельдер  пытливо  взглянул  на  него,  но
Мангольф был непроницаем. Вдруг он заявил, что ему  пора  ехать;  именно
сейчас в министерстве ждут решения из Парижа: либо отставка французского
министра, либо девять шансов против одного за войну... - Если он  падет,
Ланна получит титул князя, - бросил Мангольф напоследок.
   Блахфельдер только теперь вышел из равновесия.
   - Как? Князя? Значит, это  правда?  Скажите,  это  безусловно  верно?
Можно уже поздравить его? Подождите, Мангольф! - Но тот не внял  ему,  и
Блахфельдер  остался  один.  -  Мы  переживаем  исторический  момент,  -
произнес  он  торжественно  и  подошел  к  открытому  окну,  высоко  над
суетящейся в ясном июльском солнце площадью, где никто не  был  в  курсе
таких новостей. Но, едва бросив взгляд на площадь, он ринулся в прихожую
вслед за помощником статс-секретаря и втащил его назад за плечи:  -  При
этом вам не мешает присутствовать.
   Мангольф увидел свою собственную жену вместе с Алисой Ланна. Они  как
раз входили в подъезд. С ними вернулся только что ушедший Эрвин Ланна.
   Их появление вызвало минутное взволнованное затишье. Крики у телефона
смолкли, Шеллен усердно целовал руки. Мерзер впал в подлое  раболепство,
каким бывал одержим и его дядюшка Кнак  перед  сильными  мира.  Мангольф
сделал вид, будто сговорился с женой  встретиться  здесь,  и  усадил  ее
подле Леи, когда Леа пригласила к чайному столу. Сама  Белла  пустила  в
ход все чары, чтобы усадить рядом с собой господина Шеллена.  А  немного
погодя привлекла к себе также Блахфельдера, Мерзера и даже графа Эрвина,
в то время как Леа с Алисой  скрылись  в  маленьком  будуаре.  Мангольфу
пришлось наблюдать, как его жена в гостиной его возлюбленной флиртует  с
четырьмя мужчинами.  Те  совсем  потеряли  головы,  настолько  вызывающе
держала себя Белла; несомненно, Шеллен не преминул бы  стать  нахальным.
Мангольф предпочел поскорее ретироваться.
   Леа и Алиса разглядывали друг друга,  сидя  в  пестром  будуарчике  с
лакированной мебелью, фарфоровой люстрой и ярко разрисованными шелковыми
обоями.
   Леа, обводя взглядом комнату:
   - Вы - здесь у меня?! Я не выхожу, - знаете, у меня мигрень... Нет, я
знала, что придете вы!
   - От вашего брата? Неужто я вижу вас? Вас,  его  сестру!  Знаете,  вы
совсем другая, чем на сцене.
   - Потому что там я играю все,  только  не  восхищение,  только  не...
смирение. -  И  Леа  хотела  коснуться  губами  руки  гостьи.  Но  Алиса
привлекла Лею к себе на грудь.
   За дверью резвилась Белла:
   - Руки прочь, Шеллен! Мы с вами в гостях у актрисы, которая  славится
своими брильянтами. Вот как нынче живут! Все, кто  на  виду,  селятся  в
новом западном районе.  Только  я  одна  кисну  в  своем  Меллендорфском
дворце. А здесь все сплошь дворцы! - Прыжок на подоконник,  еле  удалось
ее удержать.
   Блахфельдер рассказал, что в Генуе есть улица,  состоящая  из  десяти
старинных  дворцов.  Но  куда  лучше  -  сто  шестьдесят  новых.  Шеллен
воспользовался этой  темой  для  самых  неприкрытых  намеков  на  первое
свадебное путешествие Беллы,  когда  жених  один  доехал  до  Италии,  а
невесте пришлось повернуть назад. Она от смеха  чуть  не  вывалилась  из
окна; Эрвин Ланна, давно с  тревогой  следивший  за  ней,  втащил  ее  в
комнату. Словно обессилев, она минутку полежала у него на плече.  "Боже!
до чего я несчастна!" - как будто послышалось  ему.  Но  она  уже  снова
резвилась, сама не замечая с кем. Однако молодой Шеллен успел прикинуть,
какие перед ним открываются возможности.
   Алиса и Леа спаслись от шума в спальню.  Спальня  белая  с  серебром;
кровать такая низкая, что пушистые белые  меха,  разбросанные  по  полу,
чуть не касаются подушек.
   - Кровать односпальная, - заметила Алиса.
   - Что тем не менее ничего не доказывает, - заметила Леа.
   - Ну, все же, - возразила Алиса. И  робко  добавила:  -  Вы  в  жизни
гораздо больше играете, чем чувствуете.
   Лицо актрисы приняло злое и печальное выражение.
   -  Если  хотите,  это  так:  моя  воля,  мой  темперамент,  все   мои
способности к жизни и любви поглощены игрой на  подмостках  -  актерским
ремеслом. Мои безумства - это маска, страх, бесплодная алчная  тоска  об
упущенном. Дорого мне обошлось ненавистное, неблагодарное,  тираническое
актерское  ремесло.  И  сейчас,  когда  пришло  время  наверстывать,   я
заставляю молодых людей ждать меня за кулисами. Тех молодых  людей,  чьи
чувства целый день волновали мое воображение: и вот они передо  мной,  я
же, усталая, исчерпанная игрой, отсылаю их прочь! Мерзость! -  твержу  я
себе, опускаясь без сил на кровать. - Сказав это, она опустилась на край
кровати и сжала голову руками. - Ведь я говорю с целомудренной женщиной,
- пробормотала она. - Иначе б я молчала.
   - Скажите, как это возможно всю жизнь любить одного мужчину, которому
никогда не будешь принадлежать? - шепнула Алиса ей на ухо.