казне  оседает  плоская Лия. Поэтому господин Покотилов  и  просил
неофициально   проверить,   поелику   возможно,   разницу    между
таможенными  сборами  и государственными от  таможни  доходами.  Я
завязал  одно полезное знакомство с чиновником таможни в Чемульпо.
Готовьтесь,  завтра  поедем  к нему в гости  по  случаю  праздника
хризантем. Форма одежды парадная. Будут дамы.

Ким  И-Себ, начальник таможни в Чемульпо, целиком оправдывал  свою
фамилию. Золотые зубы, золотые перстни на пухлых, заросших  черной
шерстью  пальцах,  золотые часы на толстой  золотой  цепи  поперек
толстого пуза, он сиял золотом, глупостью и самодовольством.  Жена
была  ему  подстать.  Но дочь - нет. Она явно  стыдилась  и  своих
заплывших жиром и золотом родителей, и показной роскоши их  жилища
на  фоне  вопиющей бедности окружающих лачуг, и  ненавидела  их  -
иностранцев, во множестве набросившихся на ее нищую  родину,  и  с
трудом  играла роль гостеприимной хозяйки. Понравилась  Ивашникову
она  ужасно  -  и  тоненькой  фигуркой, и  прямыми  иссиня-черными
блестящими волосами, и гибкими грациозными жестами рук и,  главное
-  пламенной,  нескрываемой ненавистью в глубоких черных  раскосых
глазах;  понравилась до того, что он с огромным трудом  удержался,
wrna{ не подергать ее за косичку, чем наверняка обидел бы до слез.
В  просторном дворе построенного по корейскому обычаю  буковкой  П
дома,  неярко  освещенного несколькими китайскими фонариками,  был
накрыт  длинный  стол, на котором, чередуясь с  белыми  и  желтыми
хризантемами, стояли разномастные бутылки с напитками  всех  стран
мира.
-  Обильно  кормится  от  должности, - с изрядной  долей  сарказма
довольно громко произнес Олег Николаевич, уверенный, что по-русски
здесь никто не говорит.
Народу  было  много  -  местные купцы и представители  иностранных
торговых  фирм,  в  последнее  время заполнившие  Корею,  капитаны
стоявших   в   гавани  торговых  судов,  японские,   американские,
французские  и  английские  офицеры  с  военных  кораблей,  серыми
утюгами  застывших  в бухте Чемульпо, местная знать  и  даже  пара
китайских  мандаринов  в халатах с изображением  цапли  и  утки  и
разноцветными шариками на шапочках. И галдеж стоял соответствующий
-  гортанно-визгливо-напевный. Переводчик нашей миссии  Ен  Пан-са
представил   Ивашникова  хозяину  дома,  затем  хозяйке,   которой
пришлось поцеловать руку, и младшей хозяйке. Он и ей думал,  было,
поцеловать  руку,  но она отдернула ладонь, состроив  премиленькую
презрительную гримаску. Позже, к концу вечера, Ивашникову  удалось
поболтать  с  ней немного. Она сделала комплимент его  корейскому,
правда  и  не совсем искренне, с изрядной долей иронии, а  он  был
удивлен,  что она весьма живо, совершенно не затрудняясь  подбором
слов, изъяснялась по-английски.
По  молодости лет, а возраст, увы, выдавало мальчишеское  еще  его
лицо,  и  по  малости  чина,  Ивашников  не  принимал  участия   в
разговорах  с солидными господами, собиравшимися кучками  по  три-
пять  человек,  но  Олег Николаевич, в отличном штатском  костюме,
чувствовал  себя  как  рыба  в воде  и,  имея  уже  обширный  круг
знакомств,  то оживленно говорил, то глубокомысленно хмурил  брови
во многих, как заметил Ивашников, компаниях.
Сам  он  примкнул  к  группе  молодежи,  обсуждавшей  новые  моды,
качества  разных  марок  шампанского и даже достоинства  восточных
красавиц.  Маленькая  хозяйка была в  центре  группы,  комплименты
принимала холодно, с видимым безразличием, в общей беседе почти не
участвовала  и  все  присматривалась к одетым  в  черные  смокинги
солидным  гостям,  с  бокалами в руках, как черные  навозные  мухи
сбившихся  в  кучки у капелек меда. Видимо и ей  пришло  в  голову
подобное  сравнение, потому что она коротко,  без  искры  веселья,
рассмеялась и произнесла, - Как стая черных ворон у мертвого  тела
оленя.
Ее  не поняли, и она разъяснила, - Эти господа слетелись растащить
мою Корею на части, - вызвав всеобщее замешательство.
Группа  вокруг них как-то быстро и незаметно растаяла, а Ивашников
постарался перевести разговор на нейтральную тему. Слушала она его
невнимательно, продолжала думать о своем, а потом приложила  палец
к губам, жестом прося замолчать.
-  Слушайте, - сказала она, и Ивашников прислушался. Недалеко,  от
одной  из  прилепившихся к скале фанз, раздавались звуки музыки  и
тихое пение.
-  Вот  это  - тунсе - наша флейта, а это - буги - барабан.  Песня
называется   Син-Зан-Тян-Чук  и  перевести  ее   на   ваши   языки
невозможнее.  Это песня о моей бедной родине, об угнетенном народе
и  безрадостном будущем. Песню сложили бедные люди,  бесправные  и
неграмотные,  а  потому и незнающие выхода. Но в  Корее  есть  еще
честные  и  смелые  люди...,  - и она,  испугавшись,  что  сказала
лишнее, замолчала.
Ивашников  понимал правоту ее слов, внутренне был с ней  согласен,
но  и  было  обидно,  что  она  причисляет  и  его  к  этой  шайке
p`ganimhjnb.
-  Я  немного  знаю  историю Кореи, тем более  в  курсе  последних
событий,  но согласитесь, что ваши правители не способны управлять
народом,  не  могут  обеспечить людей работой и  едой,  распродают
страну  и,  вроде трагически погибшей королевы, виновниками  своих
бед считают иностранцев.
- Я знаю, - горько согласилась Ким Де-кун, - мы маленький народ, у
нас  грозные и жадные соседи - китайцы и японцы, которые постоянно
сосут  из  нас  кровь,  дешевыми изделиями давят  нашу  слабенькую
кустарную   промышленность,  захватили  все  важные  должности   в
торговле  и экономике. У нас слабенький, безвольный король.  Вчера
он подписал соглашение о предоставлении концессии русскому купезе,
-  это  слово  она  произнесла по-русски, -  Бринеру;  продал  ему
громадную  горную лесную страну на севере, у границы с Китаем.  До
этого   король  предоставил  право  иностранцам  строить  железные
дороги,  японцы  уже строят свои заводы в Фузане и  Мокпо.  Японцы
строят,  -  печально повторила она, - строят корейцы, всю  тяжелую
работу выполняют корейцы, а наживаются на их труде иностранцы. Они
богатеют, а мы беднеем. Совсем бедной стала моя страна.
Ивашников понял, что с основами политэкономии она знакома и,  судя