американскую миссии. А в это время японцы искали королеву по  всем
помещениям дворца. Они настолько озверели, что, не зная королеву в
лицо,   принялись   убивать  дам  из  свиты  королевы.   Королева,
находившаяся  среди своих фрейлин, не выдержала  этого  зрелища  и
бросилась  бежать.  Японский офицер догнал нашу  бедную  королеву,
кулаком  сбил  с  ног, вскочил ногами на грудь и  заколол  саблей.
Потом  японцы унесли королеву в соседнюю рощу, облили керосином  и
сожгли. Русский посланник господин Вебер  прибыл во дворец поздно,
когда  это  злодеяние  уже свершилось. Немедленно  после  убийства
королевы из числа министров были удалены и затем и умерщвлены  все
сторонники сближения с Китаем и Россией. Захватившие страну японцы
принялись  силой  изменять  наши  национальные  обычаи,  запретили
носить  корейскую одежду, курить длинные трубки,  велели  мужчинам
остричь шишаки на голове, что воспринялось как оскорбление. Король
боялся  разделить  участь  королевы  и  в  январе  этого  года,  в
паланкине,  в  которых прибывали во дворец фрейлины, дежурившие  у
тела  королевы,  с наследником сумел выскользнуть  из  охраняемого
японцами  дворца  и  укрыться здесь, в  русской  миссии.  Народ  с
ликованием  узнал о спасении короля и растерзал на  площади  рынка
двух министров, ставленников японцев.
В  словах Ен Пан-са звучала такая горечь, такая жалость к погибшей
королеве  и опозоренному королю, такое негодование к японцам,  что
Ивашникову только и осталось выдохнуть, - Да, бурная у вас жизнь.
-  Сейчас,  особенно  после заключения в мае  этого  года  русско-
корейского договора в Москве, положение в стране такое,  что  лишь
усиление  русских  позиций, главным образом в  финансах,  армии  и
промышленности Кореи может закрепить симпатии короля  и  народа  к
вам, русским...

Осень  выдалась пасмурной, ненастной, дождливой. Тайфуны  один  за
другим  обрушивались  на город, из провинций доходили  известия  о
многочисленных  бедствиях, приносимых ужасными ветрами  и  бурными
потоками  срывавшихся с гор паводков, цены на продукты  питания  в
лавчонках  и на базаре сильно выросли, что простолюдины  встретили
бурей возмущения.
Ивашников  продолжал  свои, большей частью  одиночные,  вылазки  в
город,  не  опасаясь быть узнанным, главным образом по отдаленным,
узким,   тесным,  грязным,  засыпанным  желтой  опавшей   листвой,
обломанными  ветром  ветками и принесенным  водой  черт-те  откуда
мусором улочкам; сидел на корточках и лакомился фруктами у жаровен
приметных  в  своих  широких белых шляпах  попусанов  -  торговцев
снедью,   заходил  в  маленькие  бедные  лавочки  и   старался   в
совершенстве овладеть совершенно самобытным, резко отличающимся от
китайского,  маньчжурского и японского корейским языком,  отмечая,
правда,  часто  появляющиеся в последнее  время  заимствования  из
языков  соседей  и,  даже, английского и русского.  Английского  -
понятно:  большое количество миссионерских школ вводили в лексикон
главным образом церковную фразеологию; русский же встречался редко
и   резко,  в  форме  коротких  команд,  и  усвоен  был,  нетрудно
догадаться,   многочисленными  зрителями,  наблюдавшими   строевые
занятия  корейских  взводов под руководством русских  офицеров  на
широком  плацу  неподалеку от нашей миссии. Иногда  поднимаемая  в
разговорах  людей проблема засилья иностранцев сводилась,  главным
образом,  к  надеждам  на  мудрость  короля.  Простолюдины   часто
выражали  неудовольствие пронырливыми японцами, но охотно покупали
дешевые их товары.
Несколько раз за последние два месяца в Сеул приезжала Ким Де-кун,
но  встретиться с ней удалось лишь однажды. Ее дядюшка  за  важные
услуги  королю  во  время его бегства из своего дворца  в  русскую
миссию  был назначен столичным губернатором и перебрался из миссии
в свою резиденцию. Но Ким Де-кун под надуманным предлогом побывала
в  миссии на половине короля. Ивашникову повезло её увидеть, и они
улучили  минутку  для  свидания.  Разговор  толком  не  получился.
Ивашников больше любовался ее личиком, чувствовал тоску  от  того,
что  свидание  столь  коротко, и она тоже держалась  скованно.  Их
беседа была бессвязной. Ким Де-кун, впрочем, сказала, что надеется
к концу года перебраться в Сеул, к дядюшке. Потом она доверительно
сообщила   ему,   что   симпатии  молодых   людей,   учившихся   в
миссионерских школах, принадлежат более американцам, англичанам  и
даже  японцам,  нежели  русским, и что  на  предстоящем  празднике
Кэчхунчхол - Дне национального основания Кореи - готовится  какое-
то   враждебное  русским  выступление.  Инициаторами  этой   затеи
выступают  молодые знатные люди, объединившиеся в  так  называемое
"Обществе  независимости", активную роль в котором играет  молодой
янбань Ли Сын-ман.
Тревожную  эту  весть  Ивашников сразу же после  свидания  сообщил
Олегу   Николаевичу,  а  тот  пошел  доложить  полковнику  Путяте.
Полковник  Генерального штаба Путята, давно служивший  на  Дальнем
Востоке  и  где  только  не  побывавший,  был  послан  в  Корею  с
полномочиями  военного  советника  короля,  главного   инструктора
jnpeiqjhu  войск и отряда телохранителей короля.  На  совещании  у
посланника   была   оценена  сложившаяся   обстановка,   обсуждено
противоборство  двух наиболее видных партий в Сеуле  -  русофилов,
заинтересованных в пребывании короля в нашей миссии  как  гарантии
противодействия настойчивым экономическим домогательствам японцев,
и  партии "Тоннип Хёпхве" - "Общества независимости", использующей
лозунг борьбы за сильную, процветающую Корею для опоры среди  всех
слоев  населения. Было решено разместить корейских солдат,  несших
охрану  короля  в  миссии, вне ограды,  а самим  быть  готовыми  к
отражению возможного нападения.
Через два дня наступил День национального основания Кореи. С  утра
светило  яркое  солнце,  но воздух был по осеннему  свеж  и  остро
прохладен,  лишь  пахло дымком сжигаемого  на  огородах  и  улицах
осеннего  мусора,  овощной ботвы и падшей  листвы.  По  приказанию
полковника  Путяты, знавшего о прогулках прапорщика  Ивашникова  в
корейской одежде по городу, он отправился на праздник, к  Западным
воротам,  там где кончался "Пекинский проход" и прежде возвышалась
треугольная арка, уже с месяц как разрушенная и сожженная.  Теперь
вместо нее была возведена новая, называемая "Аркой независимости".
Для  открытия  арки  собралась толпа  тысяч  в  пять  человек,   в