Шекспир  сжалился  над  нами  и  избавил  нас  от  конного  сонета,  но
впоследствии нашлись певцы кареты и упряжки. Зная  об  этом,  Джейн  Остин
создала  придурковатого  Джона  Торпа,  эпизодический,  но  запоминающийся
персонаж в романе "Аббатство Нортэнгер".
   "Что скажете о моей двуколке, мисс Морленд? - так он начинает разговор,
чтобы спросить ее, сколько, по ее мнению, стоит его экипаж. - Как  видите,
подвеска на рессорах; сиденье, корпус,  отделение  для  оружия,  подножка,
фонари, серебряные украшения - все, до мелочей, все  на  месте;  а  какова
кузнечная работа - все как новенькое, да нет, даже лучше..."
   Незамедлительно сообщив, что все это обошлось ему в пятьдесят гиней, он
явно ждет от нее подобающего случаю восклицания. Но Кэтрин обманывает  его
ожидания, так как понятия не имеет, дорого это или дешево.
   "Ни то, ни другое", - заявляет он, добавляя: а) что он мог бы  получить
экипаж и дешевле, но скупость не в его характере, б)  что  он  может  хоть
завтра продать его на десять гиней дороже.  Этот  человек  -  классический
прототип автомучителя. Даже самый заурядный автомобиль можно таким образом
превратить в орудие словесной пытки.  Рассказом  о  том,  как  доехать  до
кингстонского  объезда,  минуя  светофоры  в  Миддлкоме,   можно   довести
собеседника  до  предсмертных  конвульсий.  Попадаются  еще  и   владельцы
автомобилей-ветеранов  или  машин  иностранных   марок   с   претенциозным
названием вроде "изотта-фраскини" или, скажем, лимузина  "ламборгини-350",
переделанного так, что он ни на  какой  другой  не  похож;  или,  наконец,
"мьюра" самого первого выпуска. Болтовня о своей лошади -  это  предвестие
более современного трепа о лошадиных силах:

   Дофин: ...Я не променял бы своего коня ни на какое животное  о  четырех
копытах. Когда я скачу на нем, я парю над землей; я сокол; он  несется  по
воздуху; земля звенит, когда он заденет ее копытом. Самый скверный рог его
копыт поспорит в гармонии со свирелью Гермеса.

   Нетрудно это малость изменить: "Свою машину я не променяю ни  на  какую
другую о четырех колесах. Когда я сижу за рулем,  я  парю;  я  сокол;  она
несется по воздуху; дорога поет под ее шинами, и гудок ее подобен органу!"
   И в довершение  всего  появляется  жрец,  который  говорит  уже  не  об
автомобиле, а о его внутренностях, о его  мужских  достоинствах  и  о  его
недомоганиях.
   - "Пантера-барракуда III" - классная телега, что и говорить.  Со  своим
четырехлитровым    высокооборотным    двенадцатицилиндровым     V-образным
двигателем  и  шестиступенчатой  коробкой  передач  она  легко  дает   сто
шестьдесят пять миль. И на приеме кого хочешь сделает как стоячего. Только
зачем, спрашивается,  они  зарезали  свою  же  конструкцию  этим  дурацким
расположением распредвала? Вы, должно быть, и сами заметили? Нет? Да  ведь
это же проще простого. В их первой модели 1965  года  он  начинал  люфтить
после пяти тысяч миль пробега. _Это-то_ они доработали, добавив  еще  один
опорный подшипник. Но они не предусмотрели,  что  в  результате  возникнет
вибрация в дифференциале. Он  вибрирует  так  сильно,  что  разбалтываются
заклепки на роторе синхронпрерывателя. Они, ясное дело, медные, а  поэтому
подвержены усталостным деформациям. Если их заменить, дифференциал  станет
как новенький и дело с концом, но двигатель расположен так, что до  ротора
не доберешься, пока не снимешь корпус распределителя. А  для  этого  нужно
раскидать чуть ли не весь мотор! И это еще не все. Вы,  конечно,  помните,
что смещенный двигатель должен иметь опорные лапы. Ну, а на "П-Б III"  они
додумались до того, что приварили  -  а  не  приболтили  -  лапы  к  раме.
Интересно, о чем они думали? В первой-то модели лапы крепились на  болтах,
а, применив сварку,  они  посчитали,  что  _модернизировали_  конструкцию.
Опорные    подшипники     выдерживают     определенную     нагрузку,     а
двенадцатицилиндровый двигатель - это вам не сигаретка. Пока еще ничего не
случилось, но как знать, что может стрястись! Однажды у них сам  двигатель
начнет люфтить на лапах, но только мне это  не  грозит.  Угадайте,  что  я
сделал?
   Представим себе, что этот современный Джон  Торп  обращается  к  робкой
девице лет восемнадцати, которая в жизни ни разу не  осмелилась  заглянуть
под капот автомобиля.  Она  слишком  хорошо  воспитана,  чтобы  перебивать
собеседника, и  теперь,  как  она  чувствует,  пора  попытаться  показать,
насколько ей все это интересно.
   - Может быть, вы его приклеили синдетиконом?
   - Ха-ха! Здорово сказано, Джейн. Нет, я заказал два стальных кронштейна
и приболтил через них радиатор к раме -  у  меня-то  движок  не  сорвется,
будьте уверены! Вот и все - проще простого. Им бы ничего не стоило сделать
это еще на заводе! Ну-ка, угадайте, сколько это стоило?
   Хорошо бы в финале этой сцены заставить  девушку  со  словами  "Миллион
долларов!"  оглушить  его  бронзовой   статуэткой,   изображающей   Венеру
Милосскую. Но она просто смиренно признается, что не знает.
   - Четырнадцать долларов и пятьдесят центов!
   Как и Кэтрин Морленд, она понятия не имеет, дорого это или  дешево.  Но
она играет наверняка, восклицая:
   - Не может быть! Подумать только!
   - Клянусь - ни цента больше. Считайте, что я за эту цену получил  новую
машину.  Конечно,  на  будущий  год  я  ее  обменяю  и,  пожалуй,  достану
"пуму-косатку". Видали их новую модель типа Ф?
   Она никогда не слыхала про "пуму-косатку" и уже не чает, как вырваться.
Давайте же во имя милосердия  дадим  ей  возможность  спастись.  На  сцене
появляется - надо  надеяться  -  громогласный  Автомобахвал,  подслушавший
последние слова.
   - "Пума-косатка"? - взрывается он. - Да ни один нормальный  человек  не
сядет на "П-К", даже и ты, Джордж! Брось ребячиться, приятель! Этот тип  Ф
так по-дурацки сляпан, что через год угодит на свалку. Слушай,  Билл,  вот
тут  Джордж  собирается  выбросить  деньги  -   придумают   тоже!   -   на
"пуму-косатку" типа Ф!
   Пока мужчины толпятся вокруг, Джейн потихоньку исчезает. Ее  бросает  в
дрожь, когда она представляет себе, что с ней стало бы, если бы она  вышла
замуж за Автомобахвала. Она совершенно правомерно решает, что  такой  удел
был бы поистине хуже смерти.


   У ДОМАШНЕГО ОЧАГА

   Два фактора господствуют  в  области  проектирования,  строительства  и
оборудования дома. Первый - это то, что ни один человек на свете - ни один
мужчина и ни одна женщина -  не  несет  ответственности  за  окончательный