титулы,  как  "ваше  превосходительство",  и  различные  формы  обращения,
которые до сих пор сохранились, например, в Швеции; в этой стране знакомые
обращаются друг к другу так: "Господин главный бухгалтер А"  или  "Госпожа
помощница начальника станции В". А когда  приходится  говорить  о  себе  в
третьем лице, например отвечая на приглашения, то  возникают  такие  чисто
грамматические трудности, что в них тонет всякое непосредственное чувство.
В восемнадцатом веке, когда за самую невинную оговорку вызывали на дуэль и
надо было приложить максимум усилий, чтобы не обидеть  собеседника,  такие
сложности были вполне понятны и оправданны. Эта традиция все еще  держится
в английском парламенте: члены парламента обращаются друг к другу только в
третьем лице, и малейшая неточность навсегда роняет престиж говорящего.
   "Не  соблаговолит  ли  почтенный  -  простите,   достопочтенный   -   и
глубокоуважаемый - нет, высокоученый - представитель Западного Шеффилда  -
то есть, я хотел сказать,  Южного  Шеффилда  -  взять  обратно  те  слова,
которые  он  только  что  произнес  в  адрес  Казначейства?"  Пока  оратор
припоминает должную форму обращения, нанесенная ему обида уже позабыта.  В
этом смысле условности - от  принятых  при  дворе  Людовика  XIV  до  тех,
которые в несколько измененном виде продолжали существовать в  Соединенных
Штатах и в Англии времен королевы  Виктории,  -  имеют  свои  достоинства.
Самая странная формальность с современной точки зрения заключалась в  том,
что муж называл свою жену "мадам", а жены называли мужей "мистер Робинсон"
или "мистер Смит". Противоположная, или республиканская, традиция зачастую
проявляется в том, как люди обращаются друг к другу, причем во все времена
попадались лица, считавшие излишнюю вежливость своего рода неискренностью.
Гораздо честнее, по их понятиям, высказать все начистоту, а  не  бормотать
ничего не значащие слова, которые вам вдолбили в  голову.  Однако  еще  не
известно, не окажутся ли слова, брошенные  сгоряча,  бесполезнее,  чем  те
вежливые фразы, которые мы произносим во избежание  открытой  ссоры.  Если
приходится выбирать одно из двух,  как  правило,  лучше  сказать  то,  что
позволит добиться поставленной цели, чем выплеснуть обуревающие вас в  эту
минуту  чувства.  Может  быть,  от  этого   разговор   несколько   утратит
драматичность, но зато (без сомнения) останется культурным и разумным.
   За формальной вежливостью скрывается более существенная  проблема:  кто
будет приказывать, кто - подчиняться? В этом вопросе  играют  важную  роль
три характерные особенности человеческого общества,  которые  возникли  на
заре человечества, как только человек стал человеком. Во-первых,  человек,
будучи в известной мере хищником, должен был некоторую  часть  своей  пищи
поймать в ловушку, загнать, выловить сетью или сбить выстрелом. Во-вторых,
люди - существа общественные и обычно объединяются в семейные  группы  или
племена. И наконец,  человеческие  детеныши  (как  правило,  рождаемые  по
одному, а не целым выводком) остаются беспомощными  в  течение  необычайно
долгого периода по сравнению с другими животными, очень медленно достигают
зрелости и нуждаются в заботе родителей подчас до двадцати  лет.  А  среди
хищников, которые  производят  на  свет  медленно  взрослеющих  детенышей,
должно обязательно иметь место разделение функций между самцами и самками.
Когда потомство нужно кормить и  обхаживать,  обучать  и  охранять,  более
активная деятельность выпадает на долю мужчины. По крайней мере в качестве
охотников мужчины всегда считали себя выше женщин. Но они также  с  самого
начала осознали, что для продолжения рода  необходимо  беречь  и  охранять
детей и женщин. Когда мужчины  гибнут  на  охоте  или  тонут  на  рыбалке,
оставшихся вполне хватает на племя.  А  о  женщинах  этого  не  скажешь  -
естественный прирост населения прямо  зависит  от  их  численности.  Таким
образом, мужчины оказываются главными, но вполне заменимыми, а  женщины  -
подчиненными, но более ценными. Это основное разделение полов  еще  больше
углубляется длительным разделением взрослых и  невзрослых.  Молодые  особи
человеческого рода так долго нуждаются в опеке и обучении, что послушание,
которое в первую очередь обеспечивает им  безопасность,  входит  у  них  в
привычку и сохраняется в некоторой степени и после того, как они достигают
зрелости.
   В большой семье или в племени обычно главенствуют старейшие мужчины,  и
их авторитет особенно ярко проявляется в отношениях отца с  детьми  (когда
эти отношения становятся общепризнанными).
   Итак,  во  всем,   что   касается   традиций,   природы   и   характера
взаимоотношений, авторитет мужчины утвержден надежно. Однако  брак  -  это
союз,  в  который  оба  партнера  вступили  с  общей  целью,  и,  хотя   в
определенном  смысле  следует  признать   главенство   мужчины,   женщина,
разумеется, вносит большую часть вклада. Она пожертвовала  (в  отличие  от
него) своей карьерой и свободой. Ей выпало на долю  нести  все  трудности,
сложности и опасности материнства  (тогда  как  ему  это,  разумеется,  не
грозит). Если финансовое благополучие партнеров зависит, как  правило,  от
деятельности мужчины, то всякая неудача более тяжело ложится на плечи жены
и матери. Поэтому брак порождает основной парадокс: мужчина, обычно  более
деятельный из партнеров, одновременно является и главным,  и  подчиненным.
Поскольку ему приходится нести  ответственность  за  семейный  бюджет,  он
должен в определенной мере быть главным  партнером.  Поскольку  ему  нужно
заниматься производительным  трудом,  он  должен  сам  принимать  решения.
Исполнительная власть находится в его  руках  -  слова  свадебного  обряда
недвусмысленно на это указывают. Но  если  жена  должна  подчиняться  мужу
своему, как более активному партнеру, то он ей подотчетен,  потому  что  у
нее на руках основной пакет акций; а  это  значит,  что  муж  в  некоторых
отношениях подчинен жене. Так как мужчинам свойственно забывать,  что  они
только распорядители чужого имущества, они в  некоторых  странах  пытаются
напоминать себе об этом тем, что всегда относятся к женщинам как к  высшим
существам; и это - одно из основных требований нашей западной цивилизации.
Так, мужчины встают, когда женщина входит в комнату,  и  открывают  дверь,
когда она выходит. Женщина проходит в дверь впереди мужчины, а за столиком
ей подают в первую очередь. С ее желаниями считаются, она выбирает  место,
где сесть, и назначает время, когда пора уходить. Во всем этом есть что-то
от средневековой рыцарственности, благодаря чему всякая девушка становится
принцессой, а всякий мужчина - ее слугой. Но тем не  менее  все  это  было
построено на законе, который делал каждого мужа  собственником,  а  каждую
женщину - его  собственностью.  Из  всего  изложенного  мы  можем  сделать
заключение, что в христианских странах традиционные отношения были  крайне
сложными; при этом покорность, которая вменялась в долг жене, очень  тонко
уравновешивалась почтительностью, которую муж должен был ей оказывать.  Но
и это еще не все: традиционные тонкости предусматривали, что на проявление
формальной  почтительности  с  одной  стороны  другая   сторона   отвечала
подобающей леди скромностью. Девушке, окруженной вниманием и  поклонением,
не  пристало  быть  самоуверенной  и  своевольной.  В  том,  что  касалось
окончательного решения, она должна была лишь частично принимать ту власть,