которую ей столь торжественно преподносили.
   И вот  в  обществе,  где  взаимоотношения  были  так  усложнены  -  или
утончены, -  женщины  вдруг  взбунтовались,  требуя  равенства.  В  начале
двадцатого века они начали менять юбки на брюки. Теоретически  это  должно
было продемонстрировать новые демократические отношения между мужчинами  и
женщинами. Позднее это стало наглядным отражением нехватки мужчин во время
войны. Женщины становились на место мужчин, даже шли в армию,  и  зачастую
им приходилось заниматься такой работой,  при  которой  носить  юбки  было
практически неприемлемо или даже опасно. Брюки,  некогда  бывшие  знаменем
сопротивления, вскоре сделались внешним признаком нового  рабства,  только
место домашнего очага  занял  завод.  Вместе  с  брюками  возникли  новые,
свободные  и  товарищеские,  отношения  между  мужчиной  и   женщиной.   В
прекрасном новом мире женщинам наконец-то улыбнулось равноправие. Если  бы
наступил полный переворот, то можно было  бы  ожидать,  что  все  тонкости
традиций начисто сметет грубая расчетливость нашего  века.  Но  во  многих
странах результат свелся к  компромиссу.  Женщины  получили  полное  право
носить брюки, но это им не вменялось в обязанность.  Им  было  дано  право
голоса,  право  занимать  государственные  должности  и  овладевать  любой
профессией,  но  вместе  с  тем  им  разрешалось   сохранять   привилегии,
оставшиеся в наследство от их прежнего подневольного положения, и это даже
поощрялось. Они были приняты  как  равные  в  тех  областях,  где  некогда
вынуждены  были  подчиняться,  но  в  тех   областях,   где   им   издавна
предоставлялось  первенство,  они  и   теперь   сохранили   главенствующее
положение.  В  этих  крайне  сложных  взаимоотношениях   прежнее   чувство
равновесия было утеряно.
   Г.К.Честертон как-то  заметил,  что,  если  женщина  станет  товарищем,
вполне возможно, что ей по-товарищески дадут коленкой под зад. У  нее  уже
не будет защиты от насмешек, сквернословия и грубых приставаний. Но  такое
обращение настолько противоречит всему нашему  привычному  поведению,  что
никакая логика событий почти никогда к этому не приводит.  Теоретически  к
девушке в армии следует относиться как к рядовому солдату: называть ее  по
фамилии и сухо приказывать сделать то-то и то-то. Но минутного размышления
- или пятиминутной  практики  -  вполне  достаточно,  чтобы  любой  офицер
мужского пола убедился, что  так  вести  себя  может  только  сумасшедший.
Теоретически допустимо  и  правильно  было  бы  сказать:  "Капрал  Бейкер,
приготовить письма к подписи ровно в полдень", но на самом деле мы  слышим
нечто совсем иное: "У вас найдется минутка  для  меня,  Валери?  Тут  одно
срочное  дело.  Если  вы  хотите  спасти  меня  от   военного   трибунала,
приготовьте письма часикам к двенадцати. Будьте душечкой, а то как бы  нас
всех не поставили к стенке!"
   Такое обращение принесет желаемый результат там, где резким приказанием
ровно ничего не добьешься. Все  это  вполне  очевидно,  но  служит  только
иллюстрацией практической неприменимости теории  равноправия.  Реформаторы
могут  добиться  поголовного  искоренения  джентльменов,  однако   женщина
по-прежнему хочет, чтобы с ней обращались как с леди. Но в  ситуации,  так
сильно переменившейся в ее  пользу,  она  не  всегда  остается  достаточно
благовоспитанной леди, чтобы не злоупотреблять  своими  преимуществами.  В
Соединенных Штатах настал век мужей-подбашмачников и - как следствие этого
- век брошенных жен.
   Реальность ситуации предстает перед нами со всей ясностью только тогда,
когда просвещенные дети нового века  решают  посетить  какое-нибудь  более
старомодно-традиционное общество, где до сих пор еще чтут прежние  обычаи.
Первое инстинктивное побуждение образованной женщины  -  выразить  горячее
сочувствие угнетенным. "Какой ужас! - восклицает она. - Неужели ваш муж  и
в самом деле помыкает вами? Прямо как в сказке о Синей Бороде! В жизни  не
слыхала ничего фантастичнее!" Но мало-помалу она начинает понимать, что ее
собственное положение вызывает не зависть, а сочувствие. Это доводит до ее
сознания первая же местная женщина, с которой она знакомится. Вот как  она
выражает свое неодобрение: "Ваш муж только  и  знает,  что  твердит:  "Да,
дорогая!", "Нет, дорогая" и "А как ты думаешь, дорогая моя?" Мы  здесь,  в
Эсперанто, любим мужчин,  которые  все  решают  за  нас  и  решают  раз  и
навсегда". - "Но это же форменное средневековье! Мы  с  мужем  все  решаем
вместе и никогда  не  ссоримся.  Он  слишком  воспитанный  человек,  чтобы
возражать мне просто из любви к спорам, и можете спросить его самого -  он
вам скажет, что я чаще всего  бываю  права.  У  нас  и  вправду  настоящий
дружеский союз, и никто никого не  тиранит".  Но  все  это  выслушивают  с
насмешливой улыбкой. Женщины Эсперанто вообще не считают  мужа  типа  "да,
дорогая!" мужчиной. Во-первых, они подозревают, что он импотент.  А  когда
их заверяют, что это не так, они продолжают сомневаться  в  том,  что  его
мужские достоинства соответствуют местным стандартам. Короче  говоря,  они
предпочитают мужчину,  который  держит  себя  как  мужчина.  Они  прямо  и
недвусмысленно выносят приговор американским идеалам,  а  потом  переводят
разговор на другие темы.
   Если рассматривать отношения  в  достаточной  мере  цивилизованные,  то
оказывается, что жена обычно проявляет свою власть, принимая в среднем три
решения из четырех, хотя два из них, по всей вероятности,  сущие  пустяки.
Но самая грубая ошибка заключается не в том, что она каждый раз настаивает
на своем, а в том, что она с нескрываемой жадностью вцепляется в  то,  что
досталось бы ей в любом случае. Леди старых времен  умели  повернуть  дело
так, что непререкаемое и наполеоновское решение  мужа  оказывалось  прямым
результатом совета, в свое время поданного женой. Она же мило  соглашалась
со  своим  господином  и  повелителем,   превозносила   его   мудрость   и
преклонялась перед его глубокими познаниями, внешне покоряясь его воле, но
прекрасно зная, что все будет так, как она задумала. Эта уловка  приносила
жене двойную выгоду. Во-первых, она внушала  мужу  чувство  превосходства,
отнюдь не потакая его глупым  выдумкам.  Во-вторых,  она  снимала  с  себя
всякую ответственность на  тот  случай,  если  принятое  решение  окажется
неудачным. Это ведь было его решение - кстати, в тот момент казалось,  что
нельзя  придумать  ничего  естественнее  и  разумнее,  -  а  она  со  всей
доверчивостью  подчинилась,  не  особенно   ломая   себе   голову.   Когда
современные женщины изучат искусство семейной жизни так же тщательно,  как
их бабушки, они  наконец  поймут,  что  очаровательной  скромностью  можно
прибрать мужа  к  рукам  гораздо  надежнее,  чем  воинственными  попытками
самоутверждения.
   Характерные ошибки,  которые  совершают  современные  женщины,  отчасти
являются результатом борьбы женщин за независимость на заре  нашего  века,
но, с другой стороны, это плоды воспитания.  Девочки  обычно  обучаются  в
школах и колледжах, где преподавание ведут учительницы, по  большей  части
(хотя есть и исключения)  не  бывшие  замужем.  Так  что  с  точки  зрения
формального  образования  их  учат  жизни  люди,   практически   абсолютно