позднейшие времена. Народные представления о феях, бытовавшие  у ирландцев и
валлийцев, практически ничем  не  отличались  друг  от друга. И  там  и  там
обиталищем  фей  считались холмы, хотя  в  Уэльсе  место  "холма  фей" часто
занимали озера. И в Ирландии, и в Уэльсе феи, хотя они сражались и заключали
браки друг с другом,  считались  полубессмертными.  И  те  и другие похищали
детей у людей, выкрадывая их прямо из колыбели, а своих отпрысков, наоборот,
подбрасывали  в  семьи простых  смертных.  И там  и  там феи могли  налагать
заклятия на мужчин и женщин. И у ирландцев, и у валлийцев феи просто обожали
музыку  и танцы,  проводя жизнь  в невероятной  роскоши и  пышности.  Другая
существенная черта  их  сходства - крошечный рост, однако это, возможно,  не
более  чем  следствие литературной  традиции,  начало которой положил не кто
иной, как Шекспир. В подлинных фольклорных преданиях и у гэлов, и  у бриттов
рост фей, как минимум, не ниже человеческого.
     Однако,  будучи  арийцами  или  иберами,   прелестными  созданиями  или
монстрами, эти существа постепенно исчезли из народных верований. Опустевшие
долины, в которых жизнь мужчин и женщин во многом  текла по старым обычаям и
определялась старинными верованиями, все более и более открывались навстречу
новым веяниям, современному  миру с его  ускоренным темпом  жизни  и быстрой
сменой  воззрений. Однако быстрые темпы развития, имевшие место в  XIX и  XX
веках,  без  сомнения,  пошли им на пользу.  В самом  деле, кто из  одиноких
пастухов или рыбаков  в наши  дни будет уверять, будто видел самого великого
Мананнана?  Кто из  нынешних конюхов всерьез  верит  в  Фионбарра?  Часто ли
теперь бродит по  своим долинам Таве  и Недд знаменитый Гвин ап  Нудд? Более
того, сегодня уже невозможно найти  человека,  который бы искренне  верил  в
местного  поку или сумеречного  домового. Однако  ритуальные обряды  древних
кельтов сумели куда лучше противостоять разрушительному натиску времени. Для
их совершения  даже незачем запоминать  труднопроизносимые  старинные имена.
То, что раньше  совершалось  из религиозных побуждений, стало теперь простым
обрядом "на удачу".  Привычные ритуалы  отмирали  очень  медленно, во многом
сохраняясь из-за  полубессознательных опасений, что,  "если не исполнить все
как  положено, может случиться что-нибудь недоброе". Таким образом, изучение
таких  обычаев и суеверий  может дать нам  для  понимания природы кельтского
язычества гораздо больше, чем любые другие источники.
     Итак,  в недавнем прошлом мы видим  три  основные  формы  существования
пережитков архаической религии. Первая из  них - это сохранение празднеств в
честь старых богов Солнца  и земледелия,  проводившихся в  дни  весеннего  и
осеннего  равноденствия, а  также в  дни  летнего и  зимнего  солнцестояния.
Вторая  -  практика совершения символических  человеческих жертвоприношений,
устраиваемых теми, кто уже давно забыл их первоначальный  смысл, помня,  что
нечто  такое  требуют  старые  обычаи. Иногда такая  практика совмещалась  с
реальными  жертвоприношениями  животных,  целью  которых  было предотвратить
моровое  поветрие среди  скота или  просто  выбраться из  полосы  невезения.
Наконец, третья представляет собой едва теплящиеся реликты некогда всеобщего
культа  священных  водоемов,  деревьев, камней  и  животных.  Истинный смысл
кельтских государственных культов со всей определенностью  можно  понять  из
того,  что главными его  праздниками  являются четыре  ключевых дня  в году,
отражающие  начало, развитие,  продолжение и  окончание  солнечного цикла  и
плодов земли, соответствующих  каждому времени года. Такими праздниками были
Бел  тейн, приходящийся  на самое  начало мая; день  летнего  солнцестояния,
знаменующий торжество солнечного света и  всякой  растительности;  Лугнасад,
праздник Луга,  отмечаемый  в  день  поворота солнечной орбиты; и,  наконец,
грустный праздник Самхейн, после которого сила солнца быстро идет на убыль и
оно на целых полгода подпадает под власть злых сил зимы и тьмы. В числе этих
фаз  Солнца  наиболее  важными,  разумеется,  являются  первая и  последняя.
Собственно говоря, вокруг  них, словно  вокруг  главной оси,  вращается  вся
кельтская  мифология.  Именно в  день праздника  Белтейн Парталон со  своими
спутниками открыл Ирландию и, можно сказать, создал ее, прибыв на остров  из
Потустороннего мира.  В тот  же  день,  три  века спустя, потомки  Парталона
вернулись  туда,  откуда  прибыли.  В самый день праздника Белтейн  гэльские
боги, небожители  клана Туатха Де Данаан,  а  вслед  за ними  и гэлы впервые
ступили на  землю Ирландии.  Именно в день праздника  Самхейн злобные фоморы
обложили людей племени Немед невыносимой данью; в тот  же  день много  веков
спустя более позднее племя богов света и  жизни  сумело победить и свергнуть
этих коварных демонов в битве при Маг Туиред. Вне рамок этих сакральных дней
произошел  всего  один  важный  мифологический  эпизод, да  и  тот  является
позднейшей  вставкой!  В  день летнего  солнцестояния,  один из  дней  менее
значительных  солнечных фаз,  люди  племени богини Дану  захватили Ирландию,
одолев ее прежних обитателей - клан Фир Болг.
     Мифология бриттов сохранила  в  веках ту же стержневую идею, что и мифы
обитателей Ирландии. Если должно  произойти  что-то жуткое  или  неприятное,
можно не  сомневаться,  что это случится  первого  мая.  Именно  "в ночь под
первое мая" погибла Рианнон, а Тернион Твриф Влиант, согласно первой из книг
"Мабиногиона", нашел ребенка Придери. Именно "вечером накануне Первого  мая"
в эпоху правления "короля" Ллудда два  дракона  вступают в отчаянную схватку
друг с другом. Именно первого мая, каждый год вплоть до Судного дня, Гвин ап
Нудд  сражается с Гвитир ап Гврейдавлом  за руку и сердце прекрасной  дочери
Ллудда, Кройддилад. А  по свидетельству  легенды  "Смерти Артура",  именно в
этот день  тот же  Гвин,  выступающий  на  этот раз  под своим "романическим
псевдонимом"  "сэр  Мелиагранс",  похитил  супругу самого  Артура,  королеву
Гиневру, гулявшую в лесу неподалеку от Вестминстера.
     Природу  ритуалов,  совершавшихся  в  эти   ключевые  дни,  тоже  можно
реконструировать  по  их  бледным  пережиткам. Такие  ритуалы  до  сего  дня
совершаются  потомками кельтов, хотя, по всей  вероятности, мало  кто из них
догадывается -  или  хотя бы задумывается,  - почему  Первое  мая,  день св.
Иоанна Крестителя[1], праздник  урожая[2] и Хэллоуин[3] сопровождаются столь
пышными церемониальными  действами.  Первый  из  них, именуемый  в  Ирландии
Белтейн,  в  Шотландии -  Беалтуинн,  Шен да  Боалдин -  на  острове  Мэн  и
Галан-Май  (майские  календы) - в  Уэльсе,  знаменует  празднества  в  честь
пробуждения земли от  зимнего сна,  возвращения тепла,  жизни и всевозможной
растительности.  Именно  таково  значение  знаменитого  Майского  дерева[4],
которое сегодня,  к сожалению, редко можно увидеть на наших улицах. А вот  в
старину все обстояло иначе. Великий Шекспир  в драме "Генрих VIII" (действие
5, сцена  3) рассказывает, что в  его время накануне этого  дня никто не мог
заснуть,  ибо  все с нетерпением  ждали  наступления 1 мая. Ровно  в полночь
жители  вскакивали  с  постелей и спешили  в ближайший  лес,  чтобы наломать
распустившихся веток, ибо  на  следующее  утро восходящее солнце должно было
увидеть, что все двери и окна прикрыты от его лучей этими ветвями. Весь день
жители проводили в веселье, танцуя  вокруг  майского  дерева, держа  в руках
ветви  мирта  и как бы сливаясь воедино  с природой в знак наступления лета.
Совершенно иная картина наблюдалась в день праздника, именуемого  в Ирландии