- Если у тебя есть где-то дела, я не смею мешать и поеду с тобой,  куда
скажешь.
     - Мне надо бы наведаться в деревню Эстабль. Это неподалеку от  Мезенка.
Места там красивые, да и вам давно хотелось поглядеть на самую большую  гору
в Севеннах.
     - Ты же уверял, что туда можно поехать лишь в конце будущего месяца.
     - Оно конечно, погода малость хмурится, и дороги, верно, пораскисли.  Я
не был там с прошлого года, но, говорят, там уже  работали  люди,  и  потом,
знаете, со мной никакие опасности не страшны.
     - Когда так тяжело на сердце, об опасностях не думают. Едем!
     Пейрак погнал лошадь, которая, проехав Лоссонну, проворно поднялась  на
следующий холм. Когда  они  взобрались  на  вершину,  Пейрак  обернулся:  на
тропинке никого не было, а перед ним лежала лишь дорога, размытая дождем.
     - А когда выедем на плоскогорье, вы у меня не  расстроитесь  вконец?  -
спросил Пейрак.
     - Нет, - ответила Каролина. - Что  еще  может  расстроить  отчаявшегося
человека?
     Пейрак двинулся в путь, то и дело говоря девушке,  что  солнце,  видно,
так и не появится из-за туч, что ехать  до  места  еще  четыре  мили  и  что
Мезенк, вероятно, окажется в тумане.
     Каролина безучастно слушала его, не замечая  в  словах  своего  старого
друга ни сомнений, ни угрызений совести.
     Они въехали на гору, густо поросшую соснами,  среди  которых  пролегала
большая просека: она была прорублена очень давно наподобие громадной  аллеи,
поэтому издали казалась такой широкой, что по ней  могла  бы  пройти  в  ряд
добрая сотня  экипажей.  Но  едва  повозка  углубилась  в  лес,  как  дорога
превратилась в настоящую пытку: земля была размыта дождем,  на  каждом  шагу
подстерегали глубокие рытвины, и чем дальше, тем  дорога  становилась  хуже.
Торфяная почва была усеяна глыбами застывшей лавы, а между ними  зияли  ямы.
Когда же колеса чудом  попадали  в  проложенную  колею,  на  пути  возникали
нагромождения чудовищных камней, не  дававшие  проехать;  тогда  приходилось
опять отыскивать старую проезжую дорогу среди сотен ухабов и  канав.  Лошадь
показывала чудеса храбрости, Пейрак - чудеса ловкости и сообразительности.
     За два часа они проехали только  две  мили  и  очутились  на  пустынном
бесконечном плоскогорье, простертом на высоте полутора тысяч метров.
     Вокруг, кроме бездорожья,  ничего  не  было.  Солнце  не  показывалось,
туман, точно саваном, окутал  окрестность,  и  трудно  себе  представить  то
чувство  безысходного  отчаяния,  которое  охватило  душу   Каролины.   Даже
Пейрак - и тот приуныл и молчал. Старая, заваленная глыбами дорога  осталась
позади, и вот  уже  четверть  часа  повозка  еле  ползла,  увязая  в  топкой
кочковатой трясине, изрытой копытами пасшихся коров.  Нигде  не  было  видно
даже смутного намека на дорогу.
     Обливавшаяся потом Миньона остановилась: она как бы предупреждала,  что
местность ей незнакома. Пейрак спешился, погрузившись по колено  в  торфяную
топь и стараясь понять, куда они забрели. Это  было  совершенно  невозможно.
Горы и овраги скрылись под пологом белого тумана.
     - Мы сбились с дороги? - равнодушно спросила Каролина.
     В эту минуту налетевший ветер вырвал клок из туманной завесы,  и  вдали
обозначился  величественный  горизонт.  Но  пелена  тумана  сомкнулась   так
быстро, что по обрывку дальних  гор  Пейрак  не  понял,  где  они.  Внезапно
послышался собачий лай, потом голоса, и наконец в двух  шагах  от  себя  они
увидели собак. В тумане они незаметно для  себя  обогнали  обоз  -  люди  на
мулах везли овощи и бурдюки. То были горцы, ездившие в  долину  менять  свои
сыры и масло на фрукты и овощи. Они остановились и  заговорили  с  Пейраком.
Ему было сказано, что ехать по такой дороге в  Этабль  -  чистое  безумие  и
лучше всего повернуть обратно. Самолюбивый Пейрак не мог этого  допустить  и
спросил, далеко ли до деревни. Горцы  показали  ему  дорогу,  прибавив,  что
пути часа на полтора, и, даже не  предложив  помочь,  отправились  восвояси,
подшучивая над незадачливым  возницей.  Каролина  только  видела,  как  они,
точно тени, растаяли в тумане.
     Новый подъем на гору поглотил  у  Миньоны  остаток  сил,  и  теперь  ей
обязательно нужно было перевести дух.
     - Хорошо, хоть вы ни на  что  не  жалуетесь,  -  растроганно  промолвил
Пейрак. - Однако холод все злее, и сырой ветер пробирает до костей.
     В ответ Каролина вся задрожала. Но  тут  на  обочине  дороги  мелькнула
новая тень: то был маркиз де Вильмер. Казалось, он не замечал повозки,  хотя
на самом деле отлично ее видел, однако он  боялся  дать  понять  Каролине  и
Пейраку, что узнал их. Напустив  на  себя  равнодушный  вид,  он  необычайно
энергично приближался к ним.
     - Это он, я его узнала! - крикнула Каролина Пейраку.  -  Он  следит  за
нами.
     - И пускай себе следит - мы его пропустим, а сами вернемся назад.
     - Нет, я больше не могу, не хочу... Он не выдержит  дороги,  он  умрет,
ему не добраться до Этабля. Едем за ним!
     На сей раз голос  объятой  ужасом  Каролины  звучал  так  властно,  что
Пейрак  не  посмел  перечить.  Они  догнали   маркиза   де   Вильмера;   тот
посторонился, но, не подняв  головы,  снова  зашагал  вперед.  Он  не  желал
докучать Каролине своей любовью и не желал идти наперекор  ее  воле,  но  он
хотел знать все и ради этого готов был следовать за ней до самой смерти.
     К несчастью, силы его были уже на  исходе.  Ужасная  дорога  от  самого
Лантриака все время шла в гору, последние две мили  петляя  среди  лабиринта
камней и теряясь в трясине, - маркиз обливался потом,  который  леденил  его
тело, смерзаясь на пронизывающем до костей ветру.
     Маркиз задыхался  и  был  принужден  остановиться.  Каролина  повернула
голову и хотела было окликнуть его... Но Пейрак крепко сжал ее руку.
     - Мужайтесь,   дочь   моя!   -   сказал   он    проникновенным    тоном
проповедника. - На то воля  божья.  -  И  Каролина  почувствовала,  что  она
бессильна перед суровой верой севенского крестьянина.  -  Да  и  что  с  ним
случится? - продолжал Пейрак. - Сумел в такую глушь  забраться,  хватит  сил
дойти и до деревни. От длинной прогулки еще никто не умирал. А в  Этабле  он
отдохнет. Если же захворает... я его не оставлю.
     - Ведь он же идет за мной! Неужели ты не понимаешь,  что  заговорить  с
ним здесь или в другом месте мне все равно придется.
     - С чего вы взяли, что он идет за вами? Ему и  невдомек,  что  вы  тут.
Мало ли кто ездит смотреть на Мезенк.
     - В такую погоду?
     - Солнце поднялось яркое, вот мы и поехали любоваться Мезенком.
     Маркиз видел, как Каролина спорила с  Пейраком  и  как  потом  уступила
ему. Это был для него последний, страшный удар. В тот момент, когда  повозка
обогнала его, он понял, что  дальше  идти  не  в  силах.  Внезапно  поднялся