одежде,  а  еще  увидел  ее  шею,  длинную и нежную, в широком вырезе грубой
сорочки,  и  ему захотелось приникнуть к этой шее, именно там, где она видна
была  из  грубой  ткани,  и  он неуклюже наклонился, так, будто и до сих пор
оставался  маленьким  калекой,  который  неуверенно  стоял на ногах. Высокая
дорогая  шапка  мешала  ему, и он швырнул ее на землю, его круглая ромейская
бородка  тоже  была  некстати,  поэтому  князь  съежился, отставляя бороду в
сторону,  но  все  эти  мгновенные  приготовления были ни к чему, потому что
девушка  снова мягко, но упорно отстранила его, на этот раз сказав тихо, без
гнева:
     - А ну не...
     Он  совсем  растерялся. Хотел бы и заплакать, но давно разучился, встал
бы  на  колени,  но привык становиться на колени лишь перед богом и не знал,
поможет  ли  здесь  коленопреклонение, потому что девушка была для него выше
бога  и  выше  всего, что было и чего не было. Он молча клонился на нее всем
своим  телом, почти падал, будто подкошенный желанием, и она снова выставила
против него свое сильное плечо, удержала его падение, снова промолвила:
     - И зачем бы я так?
     Говорила,  видимо, больше для себя, потому что уже успела заметить, что
он  ничего  не  слышит,  не  способен  ни говорить, ни слушать, знала, что и
убежать  теперь  смогла  бы  от  него  легко,  ибо  он  не  в  состоянии был
преследовать,  но  не  убегала  и  не  отступала от него, стояла по-прежнему
почти  рядом,  как  встали  они  с  самого  начала, и дышала на князя чарами
своего  тела,  мутила  его разум и душу, отравляла его темным соблазном, и в
невинном  изгибе  ее  уст  не  чувствовалось,  что  поступает так нарочно, -
просто  получалось  само  собой,  быть  может,  ей  тоже было любо, а может,
приятно было от необычности приключения.
     Он  снова  покачнулся  уже  на  другую  сторону,  и  тогда она, видимо,
опомнившись,  наконец,  возможно,  заметив его дорогую одежду и догадавшись,
что  имеет  дело  не  с  простым  человеком,  отшатнулась  от князя, сделала
несколько  шагов назад, так что Ярослав, не найдя опоры, покачнулся и должен
был  бы  упасть,  если  бы  девушка  своевременно  не  поддержала его, но он
все-таки  умудрился  налечь  на  нее  всей своей тяжестью и повис на плече у
незнакомки;  она  отталкивала его изо всех сил, старалась высвободиться, его
круглая,  подстриженная  по-ромейски  борода щекотала ей шею где-то за ухом,
девушке  было  и  страшновато,  и  чуточку смешно одновременно, она все-таки
изловчилась  оттолкнуть  странного  человека,  отскочила  от  него, крикнула
сквозь смех:
     - Ой надоел!
     - Ну, - пробормотал наконец Ярослав, - зачем же?
     - Откуда  такой  взялся!  -  поправляя  на  себе  сорочку  и старенькое
корзно, поморщилась девушка. - Гоняешься тут по лесу!
     Он  снова  молча  пошел  на нее, но она уже окончательно пришла в себя,
схватила с земли палку, замахнулась:
     - Не подходи, а то!..
     Глаза  ее  смеялись,  - видно, она сама понимала, сколь бессмысленна ее
защита   от  сильного,  вооруженного  мечом  и  охотничьим  ножом  человека,
медвежью  силу  рук  которого она уже успела ощутить. Однако знала и то, что
властна сейчас над этим человеком безмерно.
     - Только шагни - закричу!
     Кто  услышит  этот  крик,  кто  придет  на  помощь? Это ее не касалось.
Должна  была  выложить  все, что у нее было для собственной защиты, поскорее
высыпать  на  обезумевшего  человека,  прежде чем тот опомнится и перестанет
быть таким ничтожным увальнем, каким показал себя сейчас вот.
     - И убирайся отсюда! - добавила еще смелее.
     У  князя  прошло  первое  потрясение,  его словно бы била лихорадка, он
чувствовал,  что  любые  переговоры  бессмысленны,  но у него не было ничего
лучшего, поэтому он прибег к уговорам:
     - Ну зачем ты так?
     - А ты зачем?
     - Я... ты... как тебя зовут?
     - Состаришься!
     - Должна бы...
     - А ничего я не должна!
     - Да ты слушай...
     - Не хочу слушать!
     - Ну... - Он не знал, как к ней и подступиться. - Ты знаешь, кто я?
     - Не хочу знать!
     - Можешь хоть догадаться.
     - Нечего мне делать!
     - Но я же мог бы для тебя...
     - Сама все могу!
     От  нее  отскакивали  все  слова:  ни  угроз,  ни  обещаний  для нее не
существовало.
     - А  все-таки  как же тебя зовут? - спросил он, пытаясь улыбнуться. - Я
- Юрий. А ты?
     - А я - вот она!
     Девушка   выставила   полную  грудь  под  полотняной  сорочкой,  повела
бедрами,  ее  тело  свободно  ходило  под широкой сорочкой, а в глазах князя
прокатилась  темная  волна,  он  рванул  из  ножен меч, подскочил к девушке,
хрипло воскликнул:
     - Говори, иначе прикончу!
     Она  испугалась  не  на  шутку,  глаза  ее  расширились, черные искорки
запрыгали  чаще, потом они посерели, девушка выставила руки так, будто могла
ими защититься от меча, послушно прошептала:
     - Забава.
     - Что?  -  бросив  не до конца извлеченный меч обратно в ножны и хватая
ее крепко за плечи, спросил Ярослав. - Что?
     - Зовут меня так. Забава.
     - Почему так?
     - Отец  так  назвал.  Мы  в  лесу живем, одни. Никого нет вокруг. Когда
родилась, была для него забавкой.
     - А ныне что?
     - И ныне.
     - Почему так ко мне? Знаешь, кто есмь?
     - Не знаю.
     - Это к лучшему. Понравилась мне вельми.
     - Ну.  - Она вывернулась из-под его рук, отскочила в сторону. - Поезжай
себе дальше, пока я тебя не знаю.
     - Должна спознать.
     - А не хочу.