функциональные системы общества. В противном случае борьба с К. может
привести к вытеснению одной формы дезорганизации и усилению другой, ибо
административное подавление системы монополии на дефицит без
соответствующего развития рынка лишь усилит общую дезинтеграцию.
  В условиях монополии на дефицит, когда хищения стали нормой, само
понимание К. является весьма неопределенным. В разряд К. попадает также
частная инициатива, "нетрудовые доходы", т. е. возникающие новые
социокультурные мутации, которые открывают для общества, погружающегося в
хаос дезинтеграции, новые позитивные возможности. Тем самым вместе с
жуликами и ворами под жернова борьбы с К. попадают живые силы общества,
талантливые организаторы, менеджеры.
  Как форма паразитического локализма К. представляет собой опаснейшего
врага большого общества, тем более страшного, что он сливается с обменом
дефицитом, т. е. фактически включен в систему. Подобное явление, по сути
дела, - одна из форм расплаты общества за раскол, за систему монополии на
дефицит. Разумеется, господство рыночных отношений не избавляет от мафии,
но оно по крайней мере развязывает руки для борьбы с ней, позволяя видеть
К. в свете норм права. Монополия на дефицит такой возможности не дает, так
как включает в себя произвол держателя дефицита в выборе потребителя.
Усиление контроля над этим процессом лишь перемещает реального держателя
дефицита на более высокий уровень управления.
  Усиление К. особенно опасно в связи с ее слиянием с уголовным миром, в
связи со стремлением организованной преступности подчинить себе звенья
государственного аппарата, что облегчается слабостью бюрократии, низкой
активностью общества и низким профессиональным уровнем органов, обязанных
бороться с К. и организованной преступностью, органов, которые до
последнего времени не подозревали о ее существовании. Опасность заключается
в том, что К., как и организованная преступность, расценивается в массовом
сознании прежде всего в абстрактных манихейского типа противопоставленных,
что толкает общество сводить решение всей проблемы к ужесточению наказаний.
Серьезность опасности заключается в том, что уход жизни из системы может
привести к усилению перехода активных людей в ряды тех, кто соединяет К. и
организованную преступность. Это может привести, а возможно уже привело к
серьезным последствиям, угрожающим государственности, прежде всего к
усилению в стране преступных форм локализма, наращивающих свое влияние на
государственный аппарат, например, при распределении капиталовложений и
иных ресурсов, и тем самым снижающий его возможность решать медиационную
задачу.
  Это одновременно усиливает в стране активность сил, способных
противостоять выходу из предкатастрофического состояния. Одновременно
усиление К. и организованной преступности толкает общество к
террористическим методам борьбы с ними, что само по себе может оказаться
опаснее самой К., не говоря уже о том варианте, что вполне возможно
организованная преступность будет исполнителем этого террора.
  
  КОСА ИНВЕРСИИ - исключительно важное социальное и культурное проявление
массовой социальной инверсии, нацеленной на восстановление комфортного
состояния, форма антимедиации, попытка отмести, уничтожить все явления,
которые реально или иллюзорно принимаются за источник, за виновников
дискомфортного состояния, скосить все, что наслаивается выше некоторого
приемлемого в культуре уровня.
  Результатом К. и. может быть массовое уничтожение людей и имущества,
культуры, социальных институтов, этнических групп, сословий, слоя
управляющих, врачей, интеллигенции, а также центров власти,
государственности. К. и. может быть локальным, т. е. связанным с малой
группой, с локальным миром, но может охватить и все общество. К.и. имеет
место в форме вандализма, погрома, бунта и т. д.
  В традиционной цивилизации К. и. может реально восстановить состояние,
близкое к древнему, например, ликвидировать нарушение уравнительных
отношений. В обществе промежуточной цивилизации, отягощенной расколом,
такая возможность исчезла в связи с тем, что потребность в уравнительности
вступает в непримиримое противоречие с ростом массового утилитаризма. В
либеральной цивилизации К. и. как реакция на дискомфортное состояние, как
попытка утвердить комфортное оттесняется медиацией, постоянным изменением
мира, культуры, содержанием того, что определяет комфортное состояние. Силы
либерализма сами являются объектом К. и.
  
  КРАЙНОСТЬ в принятии решений совместно с мерой представляет собой
дуальную оппозицию, полюса которой находятся в состоянии амбивалентности.
Хромающие решения, тяготеющие к К., - результат пульсации инверсии, т. е.
стремления ответить на дискомфортное состояние максимально возможным
отдалением от него, что на языке дуальной оппозиции означает отпадение от
одного из ее полюсов, например от соборного идеала, и партиципации к
противоположному, максимальному слиянию с ним, например с авторитаризмом.
К. в принятии решений возможна на всех уровнях - от повседневности до
решений в области мировых проблем. Всякое решение инверсионного типа
обращается к прошлому опыту, переносит его, экстраполирует в новую
ситуацию, в иную среду. Специфика К. решений заключается в том, что они
стимулированы сильнейшим импульсом, связанным с длительным накоплением
дискомфорта, возможно, остаточным дискомфортным состоянием.
  Идеал, даже если он опирается на образцы прошлого, всегда абстрактен и
  реально воплощается как тенденция. Это воплощение может выйти за рамки
  исторического опыта, например, в результате активизации
уравнительных ценностей могут возникнуть отношения, по степени
уравнительности далеко превосходящие формы социальных отношений,
существовавшие в обозримый исторический период, проводящие уравнительность
как принцип более последовательно. Под давлением древнего идеала возможно
возникновение коммун с крайними формами обобществления имущества, доведение
до предела натурализации отношений, не знающего предела отрицания личности
и т. д. Налицо крайняя антимедиация, т. е. уничтожение накоплений, возможно
за долгий период срединной культуры. Здесь можно выявить определенную
аналогию с биологической эволюцией. Например, изменчивость вида может быть
результатом векторного ряда мутаций, определенной инерции направленности
эволюции тех или иных признаков, например, увеличения размеров тела, длины
зубов и т. д. Эта тенденция может достигнуть некоторой крайней точки, где
процесс приобретает для вида опасный характер. Это обусловливает поворот
эволюции в обратную, прямо противоположную сторону, что в истории вида
может иметь место несколько раз. К. порождает возможность создания
нежизнеспособных социальных отношений, т. е. кардинального нарушения
социокультурного закона, разрушительного для общества и самих их