атаку противника, не вредя ему больше нужды. В шаолиньских и эмэйских
школах существовало правило "восьми ударов" и "восьми ограничений в
ударах".
   Система восьми ударов позволяла без труда остановить противника с
помощью резкого болевого эффекта, при этом не нанося ему существенного
вреда. Такими ударами соответственно считались удары в брови у переносицы,
в точку над губой, в спину в районе лопаток, удары "клювом журавля" и
"лапой тигра", вызывавшие резкую боль, атака в голень ударом ноги сверху
вниз, удары в грудь в районе легких и в ребра и, наконец, удар снизу
вверх в лобковую кость ладонью. Другие же восемь ударов разрешалось
применять лишь в самых крайних случаях при непосредственной угрозе для
жизни. Обычно запрещалось наносить удары в виски, в горло, ключицы, нельзя
было слишком сильно атаковать в ребра, наносить одновременный удар двумя
руками в почки, бить ладонями по ушам, использовать удар сверху вниз
"вонзить иглу в дно моря" для атаки в пах и бить снизу вверх в район
промежности и в крестец.

   Вообще подход к использованию ударов по болевым точкам в ушу был весьма
и весьма строг. Прежде всего эту технику запрещалось подробно описывать, и
она передавалась только изустно и только небольшими "порциями" в
соответствии с этапами посвящения. Полное использование техники
воздействия на болевые точки (дяньсю), например схемы сочетания атак по
различным зонам, что вызывало серьезные повреждения у противника,
проявляющиеся через несколько часов или даже дней, вообще открывались
немногим. Поэтому все рассказы о том, что кто-то в наши дни способен
открыто использовать эту технику, - обыкновенные выдумки или грубоватые
попытки саморекламы.

   Первое, с чего начиналось обучение дяньсю, - суровое напоминание о том,
что всем этим лучше никогда не пользоваться. Одним из самых известных
трактатов по этому разделу ушу стал трактат "Искусство коротких ударов
архатов", описывающий, кстати, не практику, а теорию. Его вступление
напоминает всем:

   "Мудрец обнажает свое оружие лишь тогда, когда поединка не избежать.
Так можно ли научиться умеренно пользоваться искусством "коротких ударов";
   Поэтому, пока тебя не вынудят - не наноси удара. Лишь демонстрируй свое
нежелание нанести удар тем, что, нанося удар, на самом деле не наносишь
его. Для этого используй технику "расщепления мышц и перерезания
меридианов" ( один из разделов дяньсю. - А.М.). Мудрец использует это с
большой осторожностью.
   Так называемое "перерезание меридианов" не только перекрывает ток крови
по каналам, но и полностью сбивает дыхание, в результате чего дух приходит
в хаос и угнетение, руки и ноги теряют способность двигаться. Человек как
бы умирает, но затем снова оживает, поэтому боец не наносит вреда
сопернику. Именно в этом действии утонченное начало "коротких ударов"
доходит до предела.
   Обладающий силой воли будет с превеликим тщанием учиться этому".

   Столь же осторожно советовали учителя обращаться и с различными
разделами "внутреннего" шаолиньского искусства, где использовался выброс
внутреннего усилия через ладонь, приводящий к серьезному повреждению
соперника. В основном эти методики объединялись в разделе "72 упражнения
Шаолиня", например, "алмазный палец" (укрепление пальцев и нанесение ими
ударов по болевым точкам), "ладонь красного песка" (набивание ладони о
раскаленный песок и золу), "ладонь бессмертного небожителя" (набивание
ребра ладони о деревяшку и использование различных укрепляющих бальзамов).
Эти удары были столь опасны, что "лишь прикоснешься к сопернику - и он уже
мертв, без яда можно лишить жизни - увы, все это противоречит пути
гуманности". Дабы сохранить бойцовскую добродетель и избежать столь
плачевных последствий в поединке, предписания советовали: "Лучше всего
пользоваться левой рукой и избегать использования более умелой правой
руки, чтобы ненароком не травмировать человека".

   Конечно, во многом эти предписания, ограничения и обращения к
внутренней добродетели были лишь идеальными, но в реальности не
применимыми вещами.
   Слишком велик был соблазн ловким приемом свалить соперника, зрелищно ^
эффектно взять верх над драчливым, но неумелым нападающим. Но не случайно
обучение ушу было столь длительно, не случайно существовали в некоторых
школах этапы посвящения. Каждому этапу соответствовала новая, более
комплексная ступень морально-этического воспитания и психоподготовки,
направленная на постепенное высвечивание "глубины сердца" в бойце.

   Практически во всех школах наставники учили строить поединок от защиты,
что позволяло соразмерить свою контратаку с силами и тренированностью
нападающего. Гуманность воина и здесь тесно соприкасалась с прагматикой
боя - "сначала изучи противника, затем атакуй". Это соответствовало учению
древних стратегов, советовавших дождаться, пока противник проявит себя,
обнаружит свои сильные и слабые стороны - "полные и пустые", а затем
следовало "как вода, проникнуть в трещины и разрушить скалу".

   Ключевой принцип "внутренних стилей", в частности тайцзицюань, учил
"господствовать мягкостью над силой и начинать свою атаку от защиты". Вот
эта потенциальная "защитность" и как логическое завершение - неявленность
боевого аспекта ушу близки к даосскому пониманию "добродетели" - столь же
неявленной, невыразимой, проступающей лишь как благая, животворящая мощь
внутри человека. Таким образом, понятие удэ приобретало два оттенка, в
общем-то взаимосвязанных, хотя и не очень близких. На поверхности это
соблюдение определенных морально-этических норм и предписаний, касающихся
повседневного поведения бойца, правил ведения поединка и т.д. В глубине же
все это оборачивается особым свойством истинного бойца, являясь исконным
смыслом ушу, как бы обратным по своему знаку видимому проявлению боевого
искусства как искусства поединка. Если, например, публика ценила силу
бойца, ловкость приема, восхищалась могучим ударом, то мастер много выше
ставил способность не проявлять эту силу, не использовать техническую
сторону ушу вообще.
   Этого уже нельзя было добиться лишь запретами и писаными правилами, так
как полностью зависело от внутренних свойств самого человека.