руководящую идею.
   На деле всего полнее организационная точка зрения проводилась до сих
пор именно в науках, которые не употребляют самого термина "организация":
в физико-химических. Она только иначе там обозначается, - именно, как
"механическая" точка зрения. Она исследует всякую систему со стороны как
отношений внутри ее между всеми ее частями, так и отношений между нею, как
целым, и ее средою, т.-е. всеми внешними системами. Как уже выяснялось,
"механизмами" называются сначала те организованные системы, которые
планомерно устраиваются самими людьми, - а затем все те системы, строение
которых удалось познать и сделать понятным в такой же мере, как познается
и понятно строение этих технически создаваемых систем.
   Однако и в науках физико-химических вполне осознанное и потому до конца
последовательное применение организационной идеи может дать новые
постановки вопросов. Так, напр., в современной физике огромный интерес
вызывают споры о "принципе относительности"; а его формулировка и
исследование всецело основываются на соотношениях между наблюдателями,
улавливающими те или иные события, и на условиях сигнализации, позволяющих
согласовать их наблюдения.
   Ясно, что здесь расширяется в организационном смысле понятие физической
среды, в него вносятся элементы, прежде не принимавшиеся в расчет,
существа исследующие и их взаимоотношения   В общем для нас должно быть очевидно, что организационная точка зрения
способна давать новую и ведущую к новым результатам постановку самых
различных вопросов познания, какие ставились до сих пор.
 
 
   II.
 
 
   Организационная точка зрения порождает также постановку вопросов,
которые не могли ставиться отдельными, специализированными науками и
которые, однако, должны быть признаны вполне научными вопросами. Это как
раз те, которые относятся к единству организационных методов в природе, во
всякой практике и всяком познании.
   Имеются, положим, такие научные факты. Глаза каракатицы или восьминога
представляют величайшее сходство строения с глазами высших позвоночных,
напр., человека. Те и другие - аппараты гигантской сложности, с сотнями
миллионов элементов, высоко диференцированных и стройно связанных между
собою. Однако можно считать несомненным, что те и другие развились
совершенно независимо, на двух далеко разошедшихся ветвях генеалогического
дерева жизни; у общих предков человека и спрута не могло быть глаз в нашем
смысле слова, - самое большее, пигментные пятнышки в наружном слое тела,
для усиленного поглощения лучей.
   Независимость происхождения как бы специально подчеркивается тем
обстоятельством, что слои воспринимающей свет сетчатки расположены у
высших моллюсков в порядке, обратном расположению однородных с ними слоев
у высших позвоночных. Это - одно из самых чудесных совпадений в природе.
   Может ли биология, как специальная наука, поставить и решать вопрос о
причинах такого совпадения, и такой степени совпадения? Имеется общее
положение о том, что сходные функции ведут к развитию аналогичных органов.
Но понятие об "аналогии" ничего не говорит о возможности такого
поразительного совпадения; "аналогичны", напр., роговая верхняя кожица
человека, хитинная оболочка насекомого, известковая раковина моллюска, и
т. п. Биология может проследить две линии исторического развития, ряды
переходов, приведшие от простого скопления пигмента независимыми путями к
архитектурно тожественным оптическим аппаратам, в миллионы раз более
сложным, чем наши микроскопы и телескопы; но самая обособленность обеих
линий исключает возможность ответа относительно причин совпадения их
предельных результатов.
   Биология на самом деле и не ставила вопроса в такой форме, хотя прошло
уже больше шестидесяти лет со времени исследований Бабухина над глазами
головоногих.
   Но с организационной точки зрения он должен быть поставлен. Это частный
случай вопроса об единстве организационных методов в природе. И его
научное решение должно быть достигнуто на основе анализа и обобщения
организационного опыта.
   В физико-химических науках существует "закон равновесия",
формулированный Ле-Шателье. Он говорит о том, что системы, находящиеся в
определенном равновесии, обнаруживают тенденцию сохранять его, оказывают
внутреннее противодействие силам, его изменяющим. Напр., пусть в сосуде
находятся в равновесии вода и лед при 0ё С и нормальном давлении
атмосферы. Если сосуд нагревать, то часть льда тает, поглощая теплоту и
продолжая таким образом поддерживать прежнюю температуру смеси. Если
увеличить внешнее давление, то часть льда опять-таки превращается в воду,
занимающую меньше объема, - что ослабляет повышающееся давление. Другие
жидкости, в противоположность воде, при замерзании не увеличиваются в
объеме, а уменьшаются; они при тех же условиях смеси, при повышающемся
давлении, проявляют обратное изменение: часть жидкости замерзает;
давление, очевидно, так же ослабляется этим, как и в предыдущем случае. К
растворам, химическим реакциям, движениям тел принцип Ле-Шателье
применяется на каждом шагу, позволяя в самых различных случаях предвидеть
системные изменения.
   Но тот же закон, как показывают многие наблюдения, применим и к
находящимся в равновесии системам биологическим, психическим, социальным.
Напр., человеческое тело на внешнее охлаждение отвечает тем, что усиливает
внутренние окислительные и иные процессы, вырабатывающие его теплоту; на
перегревание - тем, что повышает процессы испарения, отнимающие теплоту.
Нормальная психика, когда в силу внешних условий для нее уменьшается
количество ощущений, напр., когда человек попадает в тюрьму, как-бы
возмещает этот недостаток, усиливая работу фантазии, а также развивая
внимание к мелочам; напротив, при перегрузке впечатлениями понижается
внимание, направленное на частности, и ослабевает деятельность фантазии, и
т. п.
 
   Ясно, что вопрос о всеобщности закона Ле-Шателье не может быть
поставлен и систематически исследован никакой из специальных наук, -
физико-химии нет дела до психических систем, биологии - до неорганических,
психологии - до материальных. Но с обще-организационной точки зрения
вопрос, очевидно, не только вполне возможен, а совершенно неизбежен.
   Обычно такие вопросы называют "философскими". В этом названии