контролируя и регулируя весь ее конкретный ход, определяя его и переживая
его если не прямо, то косвенно. В дальнейшем, все более возвышаясь над
эксплоатируемыми, они все дальше отходят от непосредственно-трудового
процесса, ограничиваются лишь все более общим руководством и надзором;
материалы, орудия, т.-е. реальные условия производства, перестают быть их
ближайшей средою; иметь дело со всем этим они предоставляют подвластным -
крестьянам, крепостным, рабам, рабочим; и таким образом для эксплоататоров
мало-по-малу исчезают основные предпосылки развития производственных
активностей; в этом смысле среда становится для них все более
неблагоприятной, и с течением времени начинается регресс, упадок.
Исторически, обычно получалось, наконец, превращение эксплоататоров в
паразитов, т.-е. полное отмирание их социально-трудовой функции, потеря
всей суммы производственных активностей.
   Для "комплексов периферии", т.-е., в данном случае, эксплоатируемых,
подвластных, условия среды, как-будто, являлись благоприятными в смысле
трудового прогресса: живое взаимодействие с объектом труда, физической
природой, с материалами и орудиями производства. Но это только одна
сторона их "среды".
   Другая ее сторона - это "центральные комплексы", т.-е., в нашем
примере, эксплоататорские элементы. Если они усиливают эксплоатацию больше
и больше, отнимают у подвластных возрастающую сумму их жизненной энергии в
виде продуктов и иными путями (напр., жестоким обращением), то все,
приобретаемое трудовыми классами с одной стороны, теряется, и еще с
избытком, с другой. Они оказываются под непрерывным действием
отрицательного подбора, которое рано или поздно, накопляясь, достигает
разрушительных размеров: они вырождаются через истощение.
   Так было в рабовладельческом античном мире: господа обессилели от
безделья и роскоши, рабы - от непосильного труда и тяжелой обстановки; в
результате получилось общее крушение системы.
   Однако, возможно и иное. Бывало так, что сила эксплоатации росла не так
быстро, как совершалось трудовое развитие эксплоатируемых; тогда среда в
целом была для них благоприятна, их социальная энергия увеличивалась. А
это значит - увеличивалось сопротивление всяким вообще вредным
воздействием, в том числе и усилению эксплоатации, так что она дальше и не
могла расти с гибельной скоростью. Вырождение господствующих в сторону
паразитизма шло рядом с трудовым прогрессом подвластных, и прежняя
эгрессия подрывалась шаг за шагом уже в совершенно ином направлении. Тогда
возможен и иной результат: крушение, в конце-концев, не всей социальной
организации, а только прежних ее "центральных комплексов", господствующих
групп или классов.
   Разнообразны формы эгрессии, различны пути ее эволюции. Но пользуясь
выясненными понятиями, и наблюдая отношение эгрессивной системы в целом и
отдельных ее частей к их среде, принципиально возможно установить
тенденции системного развития, а значит - и предусмотреть, или даже
планомерным воздействием предопределить дальнейшую судьбу системы.
 
 
   2. Значение и границы эгрессии.
 
 
   В человеческом организме есть свой центральный комплекс, именно - мозг.
Все прочие органы, как принято говорить, "подчинены" ему, определяются им
в своих реакциях. Эта связь имеет громадное значение для устойчивости
организма в жизненной борьбе и для его развития: благодаря зависимости от
одного центра, активности-сопротивления целого могут концентрироваться на
различных пунктах и направлениях в его взаимодействии с внешней средою.
Судьбу системы, как мы знаем, решают ее наименьшие относительные
сопротивления враждебным влияниям среды; деятельность мозга позволяет
увеличивать эти наименьшие там, где угрожает опасность, или вообще имеется
надобность: туда согласованно перемещаются активности других частей
системы. Глаз, напр., весьма беззащитен сам по себе даже по отношению к
небольшим механическим силам; но когда они направляются против него, то в
громадном большинстве случаев наталкиваются на несравненно более
значительное сопротивление передней конечности, или даже не достигают
организма вследствие применения активности других органов, изменяющих
положение тела. Или, напр., сосредоточенное на одном объекте - враге -
действие рук, ног, зубов несравненно вернее и быстрее устранит возможный
вред от него, чем усилия только одного какого-нибудь из этих органов.
   Еще нагляднее выступает смысл эгрессивной связи, если взять
иллюстрацией систему цепной эгрессии, хотя бы, армию. Ряд центральных
комплексов нисшего порядка - командиров маленьких частей - объединяется
центром высшего порядка, начальником более крупной части; ряд таких
центров - еще высшим, и т. д.: взводные офицеры, ротные, полковые
командиры, генералы, вплоть до верховного главнокомандующего.
   Через эти промежуточные звенья миллионная живая сила связывается
воедино, и главный центр определяет ее массовые движения, направляя сотни
тысяч человеческих единиц в места, где имеется наименьшее относительное
сопротивление, или где требуется наибольшее относительное действие.
   Каждый данный комплекс есть нечто ограниченное, и в силу этого может
быть прямо связан также лишь с ограниченным числом аналогичных ему
комплексов; напр., человек в состоянии поддерживать живое и стройное
непосредственное сотрудничество при сколько-нибудь сложной работе не более
как с несколькими десятками человек, при иных же видах труда и того
меньше. Но если один способен руководить, положим, даже всего десятью, то
при двух-степенной эгрессии высший руководитель, имея дело с десятью
нисшими, может руководить ста человеками; при трех-степенной же - тысячью,
и т. д.; цепная эгрессия из 6 звеньев тогда объединяет миллион, из 9
звеньев миллиард.
   Так эгрессия концентрирует активности. Может показаться, что при ее
цепном развертывании эта концентрация не имеет границ. В действительности,
однако, они всегда существуют. И это не просто факт, известный из
наблюдений:
   тектологическое исследование показывает, что он вытекает из
организационной необходимости, что эгрессия по самой природе своей
ограничена.
   Дело в том, что цепь эгрессии не может развертываться, звено за звеном,
без конца. Между всяким высшим звеном и связанными непосредственно с ним
нисшими всегда должна существовать эгрессивная разность, означающая разный
уровень организованности; переход от высшего звена к низшим соответствует
понижению организованности, которое должно быть достаточно велико, чтобы