из группировки сил на съезде; но важно то, что не подумали исследовать
заранее и обсудить организационные результаты этого решения. Если бы
вопрос был поставлен так, то легко бы выяснилось, что это - неизбежно
конкуррирующие учреждения, ибо поле деятельности у них было намечено, в
общем и целом, одно и то же: ее основное содержание заключалось в
политическом руководстве партией. Было смутное, инстинктивное сознание,
что нужно разграничить роли так, чтобы один центр организовал одни
активности, другой - другие: "литературные" и "практические"; но самый
умеренный организационный анализ показал бы, что литературные активности
служат только для организации тех же активностей практических, и особой
системы составить не могут; а исторический опыт феодализма с его борьбою
"духовного" и "светского" центра был бы достаточным предостережением.
Двоецентрие весьма обострило внутреннюю борьбу двух едва намечавшихся в
партии течений, с большой растратою сил, которые нужны были для внешней
борьбы, - и помогло расколу партии. В виду этого тяжелого опыта, оно было
единодушно отвергнуто через два года; но то же, с огромной выгодой для
дела, могло бы быть сделано с самого начала, если бы партия устраивалась
по научно-организационным принципам, на основе прошлого тектологического
опыта человечества, а не ощупью, путем инстинктивных попыток, через
отбрасыванье форм, уже на деле оказавшихся неудачными и успевших принести
вред.
   Подобные ошибки, со стороны отдельных людей и целых коллективов, всегда
возможны, и будут повторяться, пока организационное сознание людей
остается не оформленным в точную и строгую науку.
   Мы упоминали о мировом масштабе эгрессии. В то же время мы выяснили
неизбежную ограниченность каждой данной эгрессии. Тут нет противоречия,
если мы примем во внимание, что масштаб отнесен к нашему миру, к полю
труда и опыта человечества:
   это поле, непрерывно развертываясь, во всякое данное время остается все
же ограниченным. Мировая эгрессия - это связь человечества и внешней
природы.
   Человеческий коллектив, во всей его практике и познании, выступает как
организационный центр для остальной природы: ее он "подчиняет", над нею, в
меру сил и опыта своего, "властвует", "господствует". Эти выражения -
метафоры, взятые из общественной жизни, из авторитарных форм; но здесь
выражается действительная связь: в труде и мышленьи строится мировая
эгрессия, границы которой постоянно расширяются.
   Человечество находится в "борьбе" с природой; это - тоже метафора,
выражающая дезорганизационное соотношение; поскольку оно имеется,
эгрессии, конечно, нет, потому что нет и единой системы. Но поскольку
трудовой коллектив "побеждает"
   природу, он овладевает различными ее активностями, концентрируя их, как
свои активности, становится для "побежденных" комплексов природы
центральным, определяющим комплексом: тут единая система образуется, она
есть эгрессия, и притом, что особенно важно, цепная.
   Другие животныя, в своей борьбе за жизнь, также овладевают различными
активностями и сопротивлениями окружающей среды: строят жилища, делают
запасы и пр. Но животным не удается то, что удалось человеку, и что
составляет его основное отличие среди животного мира: сделать эту эгрессию
цепною, - овладевая одними комплексами внешних октивностей, при посредстве
их господствовать над другими. В этом заключается объективный смысл
применения орудий. Животное организует для себя элементы среды только
посредством органов своего тела; человек при помощи органов управляет
орудиями, при помощи орудий - другими внешними объектами: в эгрессии
прибавилось еще одно звено. Результат - ее огромное расширение, выход из
тех рамок, которые ставятся животным ограниченностью их органов.
   В этом отношении человечество пережило один грандиозный переворот, а
именно, переход от ручного производства к машинному. При ручном труде
орудиями управляют непосредственно органы человеческого тела, и таким
образом количество орудий в действии не может перейти известных пределов,
от которых тогда зависят и пределы человеческой "власти над природою". В
машинном производстве между рукою человека и рабочим инструментом вводится
новое звено эгрессии - механизм. Этим достигается и новое расширение
эгрессии, притом особенно значительное: механизм свободен от биологической
ограниченности органов тела, и может управлять сразу неопределенно большим
числом инструментов. Затем, эгрессия развертывается и в виде цепи
механизмов, из которых одни приводят в действие или регулируют другие.
   Таким образом, машинная техника создает условия для неограниченно
возрастающей концентрации активностей природы в распоряжении человечества,
- для организации мира под его властью.
 
 
   3. Происхождение и значение дегрессии.
 
 
   В предыдущем нам уже не раз приходилось встречаться с понятием
организационной пластичности. Она означает подвижной, гибкий характер
связей комплекса, легкость перегруппировки его элементов. Она имеет
огромное значение для организационного развития. Чем пластичнее комплекс,
тем больше в нем образуется комбинаций при всяких изменяющих его условиях,
тем богаче материал подбора, тем быстрее и полнее его приспособление к
этим условиям. Напр., сосредоточение активностей к тем пунктам, где оно
требуется законом наименьших, т.-е. где, положим, внешние воздействия
угрожают разрушением части комплекса, возможно только при надлежащей его
пластичности. Если жизнь побеждает мертвую природу, если нежный
человеческий мозг господствует над огнем и сталью, то именно благодаря
своей пластичности.
   Пластичность живой протоплазмы - основа всего биологического и
социального развития.
   Тектологический прогресс, основанный на пластичности, ведет к
усложнению организационных форм, ибо в них накопляются приспособления к
новым и новым, изменяющимся условиям. Усложнение, в свою очередь,
благоприятно для развития пластичности, так как увеличивает богатство
возможных комбинаций. Поэтому, в общем, чем выше организация, тем она и
сложнее, и пластичнее.
   Но здесь есть и другая сторона: параллельно с этими положительными
чертами возрастает одно, тоже весьма важное, отрицательное свойство:
"нежность" или "уязвимость" организации. Подвижность элементов допускает и
относительно легкое разрушение связей между ними; а сложность внутренних
равновесий системы означает также их сравнительную неустойчивость. Яркая