Замечательнейшим образчиком этого жанра является гетевский  "Вертер",  в
котором одновременно чувствуется влияние Ричардсона,  Томсона,  Юнга  (в
описаниях лунной ночи и последнего прощания Вертера с Лоттой) и особенно
Руссо; последним увлекались  тогда  многие  немецкие  писатели  (Гердер,
Юстус  Мезер  и  др.).  Общий,   чувствительно-меланхолический   колорит
"Вертера"  напоминает  отдельные  главы   "Новой   Элоизы";   несчастная
привязанность Вертера к Лотте имеет сходные черты с трагическую  любовью
Сен-Пре; природа играет такую же роль у Гете, как  и  у  Руссо  -  герои
обоих писателей ищут в ней утешения и отрады, изливая  ей  свои  думы  и
горести наконец, Вертер, подобно СенПре и  Юлии,  стоит  в  оппозиции  к
обществу, относится скептически к благам культуры  и  книжной  мудрости,
отстаивает свободу чувства, охотно вернулся бы к первобытному,  близкому
к природе состоянию. С. Стерна также нашел  свое  отражение  в  немецкой
литературе. Лессинг увлекался произведениями Стерна; Гете утверждал, что
при чтении их  человеческая  душа  становится  свободнее  и  прекраснее.
Гетевские "Письма из Швейцарии" (1775) явно навеяны,  местами,  Стерном.
Появляются  и  такие  подражания  Сентиментальному   путешествию",   как
"Sommerreise" и "Winterreise" Георга Якоби, полные субъективных излияний
и чувствительных возгласов, "Путешествие по Германии, Швейцарии,  Италии
и  Сицилии"  Фрица  Штольберга,   "Путешествие   по   южным   провинциям
Франции"Морица Августа Тюммеля и т. п. Одним из самых поздних отголосков
стерновского С. являются в XIX ст. знаменитые "Путевые  картины"  Гейне,
по своему общему характеру, манере изложения,  чередованию  грустного  и
веселого элементов, наконец, субъективному колориту, не раз напоминающая
манеру Стерна.
   С.  в  русской  литературе.  Первые  русские  переводы   произведений
западноевропейских  сентименталистов  появились  сравнительно   довольно
поздно. "Памела" была переведена в 1787 г., "Кларисса Гарло"  в  1791  -
92м, "Грандисон" в 1793 - 94м; вслед затем появилось подражание  первому
роману - или, точнее, одной из его  французских  переделок:  "Российская
Памела", Львова. В 1793 г. было переведено "Сентиментальное путешествие"
Стерна, встретившее настолько сочувственный прием, что  в  1801  г.,  по
примеру французского сборника: "Les  beantes  de  Sterne",  было  издано
нечто в  роде  хрестоматии:  "Красоты  Стерна  или  собрате  лучших  его
патетических повестей и отличнейших замечаний  на  жизнь".  "Ночи"  Юнга
были переведены масоном Кутузовым и изданы в  1780  г.,  в  Москве,  под
заглавием  "Плач  Юнга  или  ночные  размышления  о   жизни   смерти   и
бессмертии". "Сельское кладбище" Грея было переведено  на  русский  язык
только в 1802 г., Жуковским. Очень рано появился русский перевод  "Новой
Элоизы" (1769); в начале 90-х годов этот роман был  переведен  вторично.
Определенные следы воздействия С.  на  русскую  литературу  чувствуются,
прежде всего, в знаменитом "Путешествии из Петербурга в Москву" Радищева
(1790), в значительной степени навеянном "Сентиментальным путешествием",
которое автор прочел в немецком переводе, до появления русского. Подобно
Стерну, Радищев чередует в своем произведении картины реальной  жизни  и
сентиментальные  отступления,  перемешивает  меланхолический  элемент  с
юмористическим, описывает не только тех людей и те предметы или  картины
природы, которые видит по дороги, но и те ощущения, которые они вызывают
в  его  душе.  Многие  эпизоды   "Путешествия"   Радищева   могут   быть
сопоставлены с отдельными дорожными встречами  Стерна.  Певец,  которого
случайно слышит Радищев в Клину  и  с  которым  он  меняется  подарками,
напоминает  отца  Лоренцо;  Крестецкий  дворянин,  идеально-благородный,
несколько  походит  на  кавалера  ордена   св.   Людовика,   о   котором
рассказывает Стерн. Но в русской книге наиболее  видное  место  занимает
общественный  и  политический  элемента,  отсутствующий  у   английского
сентименталиста. Другим выдающимся отражением С.  в  русской  литературе
являются "Письма русского  путешественника"  Карамзина  (1797  -  1801).
Автор "Писем" не  скрывает  своего  восторженного  отношения  к  Стерну,
неоднократно упоминает  о  нем,  в  одном  случай  цитирует  отрывок  из
"Тристрама Шэнди". В чувствительных обращениях к читателю,  субъективных
признаниях,  идиллических  описаниях  природы,   восхвалениях   простой,
непритязательной, нравственной  жизни,  обильно  проливаемых  слезах,  о
которых автор каждый раз  сообщает  читателю,  сказывается  одновременно
влияние Стерна и Руссо, которым также восторгался  Карамзин.  Приехав  в
Швейцарию, путешественник спешит посетить Кларан, место действия  "Новой
Элоизы", восхваляет Руссо, "величайшего  писателя  XVIII  в.",  видит  в
пефагорейцах каких-то детей природы, чистых душой  пастухов,  живущих  в
стороне от соблазнов суетной городской жизни. "Для чего не родились мы в
те времена, когда все люди были пастухами и братьями!" -  восклицает  он
по этому поводу. "Бедная Лиза" Карамзина - также прямой продукт  влияния
западноевропейского  С.  Автор  подражает  Ричардсону,  Стерну,   Руссо;
совершенно в духе гуманного отношения  лучших  представителей  С.  к  их
несчастным,  гонимым  или  безвременно  погибающим  героиням,   Карамзин
старается растрогать  читателя  судьбой  скромной,  чистой  крестьянской
девушки,  сгубившей  свою  жизнь  из-за  любви   к   человеку,   который
безжалостно покидает ее, нарушив свое слово.  В  литературном  отношении
"Бедная Лиза", как и другие повести Карамзина, -  произведение  довольно
слабое;  русская  действительность  почти  не  отразилась  в   ней   или
изображена неточно, с явной склонностью к  идеализации  и  приукрашению.
Тем не менее, благодаря своему гуманному, мягкому колориту, эта повесть,
заставившая  широкий  круг  читателей  проливать   слезы   над   судьбой
совершенно незаметной,  скромной  героини,  составила  эпоху  в  истории
русской повествовательной литературы и  оказала  довольно  благотворное,
хотя и непродолжительное влияние на читающую  публику.  Даже  в  повести
"Наталья, боярская дочь" (1792), сюжет которой взят  из  старой  русской
жизни,  сентиментальному  элегизму  принадлежит  первое  место:  старина
идеализована, любовь носит томный и чувствительный  характер.  Сочинения
Карамзина  вскоре  стали  предметом  подражания.  Под  влиянием   "Писем
русского путешественника" написано,  напр.,  "Путешествие  в  полуденную
Россию" Вл. Измайлова (1800 - 1802) или "Путешествие в  Малороссию"  кн.
Шаликова (1803 - 1804); авторы этих "Путешествий", подобно  Карамзину  и
Стерву,  но  без  таланта  последнего,   подробно   излагают   ощущения,
испытанные ими во время  своих  скитаний,  и  стараются,  прежде  всего,
растрогать читателя, нередко впадая в аффектацию и  манерность,  "Бедная
Лиза" также вызвала к жизни много подражаний,  напр.  "Бедная  Маша"  А.
Измайлова (1801), "Несчастная Маргарита"  (1803),  "Прекрасная  Татьяна,
живущая у подошвы Воробьевых гор". Герой и  героиня  повести  Жуковского
"Марьина Роща" также принадлежат к категории сентиментальных любовников.
Господство С. в русской литературе продолжалось, однако, очень  недолго;
крайности и смешные стороны  некоторых  приверженцев  этого  направления