поступил в Уфе в хор труппы Семенова-Самарского. Совершенно случайно  Ш.
пришлось из хориста преобразиться в солиста,  заменив  в  опере  Монюшко
"Галька"  заболевшего  артиста.  Этот  дебют  выдвинул  17-летнего   Ш.,
которому изредка стали поручать небольшие оперные партии, напр. Фернандо
в "Трубадуре". В следующем году Ш.  выступил  в  партии  Неизвестного  в
"Аскольдовой могиле" Верстовского. Ему было предложено место в  уфимском
земстве, но в Уфу приехала малороссийская труппа Дергача,  к  которой  и
примкнул Ш. Странствования с нею привели его в Тифлис, где  ему  впервые
удалось серьезно позаняться  своим  голосом,  благодаря  певцу  Усатову,
сумевшему оценить дарование своего ученика. Ш. прожил  в  Тифлисе  целый
год, исполняя в опере первые басовые партии. В 1893 г. он  перебрался  в
Москву, а в 1894 г. - в  Петербург,  где  пел  в  Аркадии  и  Панаевском
театре, в труппе Зазулина. В 1895 г. он поступил  на  сцену  Мариинского
театра в СПб. и пел с успехом партии Мефистофеля  ("Фауст")  и  Руслана.
Разнообразное дарование Ш. выразилось и в комической опере "Тайный брак"
Чимароза, но все же не получило должной оценки. С. И.  Мамонтов,  первый
заметив в Ш. дарование из ряда  вон  выходящее,  пригласил  его  в  свою
частную оперу в  Москве.  С  этого  времени  (1896)  началась  блестящая
деятельность   Ш.    В    "Князе    Игоре"    Бородина,    "Псковитянке"
Римского-Корсакова, "Русалке" Даргомыжского, "Жизни за Царя" Глинки и во
многих других операх талант Ш.  выказался  чрезвычайно  сильно.  Он  был
высоко оценен в Милане, где выступил на театре "La  Scala"  в  заглавной
роли "Мефистофеля"  Бойто.  Затем  Ш.  перешел  на  сцену  императорской
русской оперы в Москве, где пользуется громадным успехом. Гастроли Ш.  в
Петербурге  на  Мариинской  сцене  составляют  своего  рода  события   в
петербургском музыкальном мире.
   Н. С.
   Шаманизм  -  самая  грубая   языческая   религия,   некогда   имевшая
чрезвычайно широкое распространение. Теперь Ш.  придерживаются  немногие
сибирские инородцы;  у  других  шаманские  верования  удерживались,  как
пережитки, в  виде  различных  поверий  и  суеверий,  иногда  совершенно
утратившие первоначальный  смысл.  Значение  шаманства  и  теперь  очень
велико; так, основа мировоззрения китайцев осталась чисто  шаманская  (в
особенности все то, что касается культа предков). По шаманскому  учению,
мир наполнен  бесчисленными  духами,  как  добрыми,  так  и  злыми.  Они
находятся всюду: в воде, в лесах, в жилищах; отсюда наши водяные, лешие,
домовые. Все имеет  свое  божество  или  духа:  огонь,  дерево,  камень,
местность и т.  д.  Все  эти  духи  оказывают  существенное  влияние  на
человека и его судьбу.  Особенно  опасно  влияние  злых  духов,  имеющих
стремление  вредить  человеку;  все  напасти,  болезни  и  самая  смерть
человека происходят от этих духов. Поэтому человек  должен  остерегаться
разгневать их, а если  разгневал,  то  должен  умилостивить.  Постоянное
опасение  развивает  в  шаманисте  религиозную   трусость;   он   боится
каким-нибудь неосторожным поступком раздражить своих невидимых врагов и,
приступая к какому-нибудь действию, непременно обращается к ним.  Прежде
чем начать есть и пить, он уделяет несколько крошек пищи  или  несколько
капель напитка этим духам. Умилостивить  духов  можно  только  жертвами;
поэтому  жертвоприношение  совершается  у  шаманистов  постоянно.   Если
шаманист едет в местности, где обитает грозное божество, он отрывает  от
своей  одежды  кусок   и   привязывает   к   дереву   или   шесту,   как
умилостивительную жертву за себя, а за коня вырывает волос  из  гривы  и
поступает с ним так же. Духи нуждаются в пище, и если люди  забывают  об
этом, не  приносят  достаточных  жертв,  то  духи  напоминают  тем,  что
насылают разные бедствия в виде мора,  болезней,  поветрия;  тогда  весь
народ должен умилостивлять разгневанное божество  чрезвычайными  мерами.
Отсюда ритуальные убийства, опахивания поля, изгнание  смерти  и  другие
меры. Когда человек заболел, то никакие лекарства ему  не  помогут;  вся
задача заключается лишь в том, чтобы  умилостивить  божество,  наславшее
болезнь. Но как это сделать? Какому божеству надо принести жертву, когда
их бесчисленное множество, и какою жертвою можно смягчить гнев божества?
Здесь на помощь  приходит  шаман.  Он  обладает  способностью  во  время
экстаза, к которому приводит себя разными манипуляциями, иметь общение с
невидимыми духами  и  узнавать  их  требования.  Он  скажет,  кто  мучит
больного и какую дух требует жертву: лошадь ли с  известными  приметами,
корову  или  барана.  Фокусы  шаманов  достигали   иногда   удивительной
виртуозности,  поражавшей  воображение   дикарей:   шаманы   жгли   себя
раскаленным железом, прокалывали себя ножами, глотали тлевшуюся паклю  и
т. п. По мнению дикарей, шаманы обладают сверхъестественной  силой:  они
могут заставить некоторых духов служить им  и  вести  борьбу  с  другими
духами. Шаманы могут устрашать их и сами, гоняясь за нами  с  плетью,  с
ножом;  в  особенности  духи  боятся  железа,  вследствие   чего   шаман
привешивает  на  свои  плащи  железные  безделушки.  Шаман,  при  помощи
послушных ему духов, и сам может причинять людям вред, как наши колдуны.
Хотя и неприятно иметь дело с шаманом, но его, как и колдуна, необходимо
пригласить на семейный праздник;  особенно  опасно  не  позвать  его  на
свадьбу и не оказать ему при этом должного  внимания;  иначе  он  нашлет
порчу на молодую, как на боле  слабое  существо.  Так  как  шаман  может
причинять людям вред, то и все духовные лица  других  религий  считаются
опасными, а потому их надо задобрить. На этом основании монголы и татары
всюду освобождали от податей  и  повинностей  христианских  священников,
буддийских лам,  еврейских  раввинов,  мусульманских  мулл,  выдавая  им
тарханные грамоты. Все стихии - вода, огонь - священны, потому  что  там
находятся божества; за осквернение их у монголов  определялась  смертная
казнь. Нельзя было стирать платье - и его носили грязным  и  засаленным;
нельзя было лить что-нибудь нечистое в огонь или касаться его ножом, так
как этим отрезали огню голову; но полезно  лить  в  огонь  масло,  вино,
тогда он горит ярко, весело, это ему приятно. Огонь  сам  очищает  вещи;
если над ним подержать оскверненный предмет, то последний делается опять
чистым. Огонь может уничтожать злые  намерения  людей,  лишать  силы  их
дурной взгляд, который способен причинить несчастие; поэтому  в  Золотой
орде русских князей и  других  лиц,  представлявшихся  ханам,  проводили
между двух костров. Это вело иногда к печальным недоразумениям, так  как
христиане предполагали в этом прохождении  языческий  обряд  и  всячески
старались  уклониться  от  него,  татары  же,  с  своей  точки   зрения,
убеждались в злых умыслах отказывающегося очиститься - и  предавали  его
казни. По шаманскому  воззрению,  одни  из  живых  существ  благоприятны
человеку, другие предвещают ему  несчастие.  Первых  грешно  истреблять,
вторых, напротив, следует  убивать.  Этим  объясняются  многие  приметы,
удержавшиеся до нашего  времени:  например  заяц,  перебежавший  дорогу,
предвещает несчастие, убить паука полезно и т. д. Шаманист боится только