на корсиканца. Но прежде чем он успел достичь  его, Исдигерд  целым  отрядом
персов очутился между ним и Агаллой.
     -- На  короля! -- крикнул он персам, -- Все на короля! Вот он, на белой
лошади! --  И  целый  град стрел  направился в Тотилу. Щит  его  был, совсем
пробит. Между тем, Агалла также увидел его.
     -- А, это  он!  Моей  должна быть кровь его сердца! -- И  он бросился к
Тотиле, который  страшным ударом успел убить Исдигерда. Агалла поднял копье,
прицеливаясь  бросить  его  в  открытое  лицо  Тотилы.  Но вдруг  две стрелы
вонзились  в лошадь Тотилы, а третья в ту же  минуту попала ему  в плечо.  И
лошадь,  и  всадник  упали.  Персы  Исдигерда  громко вскрикнули от радости.
Агалла и за ним Альбоин пришпорили коней.
     -- Пощадите жизнь короля! -- вскричал  Альбоин. -- Возьмите его в плен!
Он пощадил мою жизнь!
     -- Нет, смерть ему! -- крикнул Фурий и бросил копье.
     Алигерн в это время  старался поднять раненого  Тотилу на вороного коня
префекта. В эту минуту пронеслось  копье  Агаллы, но Юлий отразил его  щитом
Тейи.  Агалла  пустил  второе копье: Алигерн прикрыл короля щитом, но оружие
было брошено с такой силой, что пробило щит и ранило короля. Агалла подъехал
уже почти вплотную и занес меч  над Тотилой, но молодой Адальгот со страшной
силой ударил его древком знамени, которое  держал,  и тот опрокинулся назад,
оглушенный. Между  тем, Алигерну удалось,  наконец, посадить раненого Тотилу
на  коня,  и в  сопровождении  Юлия и  Адальгота, он вывез короля из битвы и
помчался в Тагину. Торисмут между тем, успел привести  свой отряд в порядок.
Тотила хотел распоряжаться битвой, но не мог сидеть в седле.
     -- Торисмут, -- сказал он.  -- Ты защищай Тагину и пошли скорее гонца к
Гильдебранду: он должен  сейчас вести сюда весь свой отряд и во что бы то ни
стало загородить дорогу на Рим.  Тейя,  как я узнал, уже на месте  битвы, он
должен прикрывать отступление на юг, к Риму. Это последняя надежда.
     Тут он потерял сознание.
     -- Везите  его  отсюда, -- сказал Торисмут. --  Скорее туда, на гору, в
монастырь. Скорее.  Из  ворот  Капры движется уже пехота  Нарзеса, наступает
решительный момент. Я буду защищать Тагину, пока у  меня останется хоть один
человек. Ни один всадник -- ни перс, ни лонгобард -- не войдет в город, пока
я  в  состоянии  поднять  руку: я  буду охранять  жизнь короля,  пока  он не
очутится в безопасности.
     Действительно, из ворот Капры появилась пехота Нарзеса. Цетег узнал уже
о поступке Агаллы. Он подъехал к нему и протянул руку.
     -- Наконец-то, мой друг Агалла, ты примкнул к нам!
     -- О, он не должен жить, этот Тотила! -- с яростью вскричал Агалла.
     --  Как? Разве он  еще жив? Мне  казалось, он умер! --  быстро возразил
Цетег.
     -- Нет, не умер! Его увезли раненого.
     -- Он  не  должен  жить! -- закричал Цетег. --  Его  смерть важнее, чем
взятие Тагины.  Это может сделать Нарзес --  их  ведь семьдесят против  семи
готов. А ты, Агалла, скорее в  погоню за Тотилой.  Он ранен, значит не может
сражаться.  Его  увезут в  лес за  городом. Туда можно  пробраться  по  двум
дорогам. Бери триста  всадников и поезжай одной дорогой, а  я  возьму триста
других и поеду другой.
     -- О, он,  наверно, теперь в монастыре, у нее, у  Валерии! Я задушу его
там!... Благодарю, Цетег. Я иду правой дорогой, ты -- левой.
     Между тем, друзья отвезли  раненого короля в ближайший  лес за Тагиной.
Там он напился у источника и немного окреп.
     --  Юлий, --  сказал он,  --  поезжай  к  Валерии.  Скажи ей, что битва
проиграна, но ни Рим, ни я, ни надежда  еще не потеряны. И привези  ее сюда.
Не хочешь? Ну, так я сам поеду к ней в монастырь. ' Юлий неохотно согласился
ехать.
     -- Сними с меня шлем и плащ: они так тяжелы! -- просил раненый.
     Юлий снял. В эту минуту ему послышался топот лошадей.
     -- Нас преследуют, -- сказал он товарищам.
     Алигерн бросился к опушке леса и тотчас возвратился.
     -- Да, два отряда персов приближаются с двух сторон, -- сказал он.
     -- О, Юлий, скорее же, спаси Валерию! Веди ее под защиту Тейи.
     -- Да, я спасу ее! -- ответил Юлий, в уме которого  блеснула счастливая
мысль: "Один раз мы  с  ним обменялись  плащами, и это спасло его  от  удара
убийцы. Сделаю я и теперь то же, этим я отвлеку погоню от него". И он быстро
надел шлем и окровавленный белый  плащ Тотилы и вскочил на вороного Плутона.
И действительно,  как только он выехал из леса на открытую  дорогу, всадники
бросились за  ним.  Чтобы отвлечь  врагов как можно дальше от  Тотилы,  Юлий
пустил  Плутона во всю  прыть. Но  добрый  конь был  ранен, ему трудно  было
взбираться на крутую гору. Погоня настигла его.
     -- Он  ли это? -- спросил  ехавший впереди.  -- Тотила,  кажется,  выше
ростом?
     -- Он, -- ответил другой. -- Его шлем и белый плащ.
     -- Но ведь он был на белой лошади. А это вороная, -- и какая чудная!
     --  Да,  это  благородный  конь.  Я  знаю  его.  Он сейчас остановится,
смотри... Стой, Плутон! На колени! -- закричал первый.
     И Плутон, дрожа и фыркая, сразу  остановился и,  несмотря  на  шпоры  н
удары, медленно стал опускаться на колени.
     -- Да,  варвар, езда  на лошади префекта гибельна для вас! Вот это тебе
за Рим, это за Капитолий, это за Юлия!
     И  префект с яростью нанес три страшных удара в спину Юлия. Тот  упал с
лошади. Префект спрыгнул с лошади, подошел к нему и снял шлем с его головы.
     -- Юлий! -- в ужасе вскричал он.
     -- Ты, Цетег?
     -- Юлий!  Ты не  должен  умереть! -- закричал  снова  префект, стараясь
унять кровь, которая лилась из трех глубоких ран.
     --  Если  ты меня  любишь,  --  сказал умирающий,  -- спаси его,  спаси
Тотилу.
     И кроткие глаза его закрылись.
     Цетег пощупал пульс, приложил ухо к груди.
     "Он умер! -- беззвучным голосом сказал он. -- О, Манилия!  Юлий, тебя я
любил --  и ты умер с его именем на устах!.. Теперь порвалась последняя  моя
связь с людьми. Теперь, мир, ты мертв для меня!"
     -- Поднимите  его на благородного коня. Это мой Плутон, будет последней
службой  в твоей жизни.  Отвезите  его туда,  в монастырь. Пусть  священники
похоронят  его. Сжажите  им, что  он кончил жизнь, как монах, умер за своего
друга: он заслуживает христианского погребения.
     И он сел на лошадь.
     -- Куда? Назад, в Тагину? -- спросил верный Сифакс.
     -- Нет! Туда, в лес. Он там скрывается, потому что Юлий выехал оттуда.