спрашивал: кто будет  защищать нас,  когда  умрет Теодорих? Его имя слышал я
при  всякой победе, которую мы одерживали, при каждом деле во время  мира. Я
никогда не видел  его, но  мне очень хотелось увидеть. И  сегодня  я видел и
слышал его. Я видел его глаза, кроткие и ясные, как солнце. Я слышал, как он
требовал  справедливости  к  ненавистному  врагу.  Когда  всех  нас  увлекла
ненависть, я слышал, как он один оставался спокоен и справедлив. И  я сказал
себе: этот  человек создан быть королем, он  силен  в битве и  справедлив  в
мире, он  тверд, как сталь, и  чист,  как  золото. Готы, этот человек должен
быть королем. Назовите мне его!
     --  Граф  Витихис!  Да,  Витихис!  Да  здравствует  король Витихис!  --
закричали готы.
     Витихис,  внимательно  слушал  речь  старика  и  до   самого  конца  не
подозревал, к кому относятся все эти похвалы. Когда было названо его имя, он
испугался, и прежде  всего у него промелькнула мысль: "Нет, этого  не должно
быть!" Быстро оттолкнул  он  Гильдебранда и Тейю, которые радостно  пожимали
ему руки, вспрыгнул на судейский стул и вскричал, с мольбой простирая руки:
     -- Нет, друзья  мои! Нет, не  меня! Я простой воин,  а не король.  Быть
может, я хорошее орудие, но  не мастер. Выберите кого-нибудь другого,  более
достойного!
     Но  в  ответ  на  его  мольбу  снова,  точно гром,  раздался крик:  "Да
здравствует король Витихис!" И тогда старый Гильдебранд подошел к нему, взял
его за руку и громко сказал:
     -- Оставь, Витихис. Кто первый поклялся беспрекословно признать короля,
который  будет избран большинством хотя бы в один голос? А тебя -- видишь --
избрали все единогласно!
     Но  Витихис покачал головой  и  сжал  рукой лоб. Тогда  старик  подошел
совсем близко к нему и шепнул на ухо:
     -- Как, неужели я должен напомнить тебе ту ночь, когда мы заключили наш
союз и ты клялся: "Все для блага моего народа!"  Я  знаю  твою  чистую душу,
понимаю,  что корона для тебя -- более бремя, чем украшение.  Я  подозреваю,
что она  принесет  большие страдания,  и вот потому-то  я требую,  чтобы  ты
принял ее.
     Витихис снова сжал голову руками. Между  тем готы принесли огромный щит
и устремились к нему с возгласом: "Да здравствует король Витихис!"
     --  Я  требую,  чтобы  ты  исполнил свою клятву,  --  шептал между  тем
Гильдебранд. -- Хочешь ты ее сдержать или нет?
     -- Хорошо, я сдержу! -- ответил наконец Витихис и решительно поднялся.
     -- Ты избрал меня, мой  народ,  -- обратился он к  готам. -- Хорошо,  я
буду твоим королем.
     В воздухе  засверкали  мечи, и снова  раздался  крик:  "Да  здравствует
король Витихис!"
     Тут Гильдебранд нарвал с дуба молодых ветвей, быстро сплел из них венок
и сказал: "Король, я не могу поднести тебе пурпуровую мантию, которую носили
Амалы, и  их золотой  скипетр.  Возьми вместо  них  эту мантию и этот  посох
судьи, в знак того, что мы избрали  тебя королем из-за твоей справедливости.
Я не могу  возложить  на  твою  голову  золотую корону  готов,  так  позволь
увенчать  тебя  этой  свежей  листвой  дуба,  который  ты напоминаешь  своей
крепостью и верностью. А теперь, готы, на щит его!
     Гадусвинт,  Тейя и Гильдебранд  взяли широкий  старинный  щит  сайонов,
посадили на него короля в венке,  с палкой и  в  мантии,  подняли высоко над
головами и закричали:
     -- Смотрите, готы, на короля, которого вы сами выбрали, и клянитесь ему
в верности.
     И готы, подняв руки  к небу, поклялись быть верными ему до гроба. После
этого  Витихис  спрыгнул  со щита,  взошел  на тинг-стул и поклялся  в  свою
очередь быть  справедливым, добрым королем и посвятить свою жизнь  и счастье
народу готов.  Затем он снял с дерева тинг-щит  и,  подняв  его, объявил: --
Тинг кончен. Я распускаю собрание.
     Сайоны тотчас выдернули копья и спрятали шнур. Витихис с друзьями пошел
к  палатке.  Вдруг  какой-то   человек  протиснулся  к  Тейе  и   подал  ему
запечатанный пакет.
     -- Что это? -- с удивлением спросил Тейя.
     -- Один римлянин  велел мне передать его тебе. Здесь  важные документы,
-- ответил тот и тотчас исчез.
     Тейя  распечатал пакет  и вскользь просмотрел пергаменты.  Вдруг  яркая
краска залила всегда  бледное лицо  его, и он  упавшим  голосом обратился  к
Витихису:
     -- Мой король! Король Витихис! Прошу милости!
     -- Что с тобой, Тейя? Ради Бога! Что ты хочешь?
     -- Отпуска на шесть... хоть на три дня.
     -- Отпуск в такое время, Тейя?
     -- Слушай,  -- начал быстро Тейя. -- Часто вы спрашивали меня, почему я
всегда так мрачен и печален? Я никогда не говорил об этом. Теперь я расскажу
вам часть, небольшую часть моей грустной  истории -- только то, что касается
моих родителей -- и вы поймете,  почему я должен ехать. Отец мой был храбрый
воин, но простой, незнатный  человек. С  ранней юности полюбил он Гизу, дочь
своего дяди.  Они жили далеко,  на  восточной окраине  государства, где идет
непрерывная борьба с  гепидами  и дикими  разбойниками  сарматами,  где мало
времени думать о церкви и ее вечно меняющихся законах. Долго не мог мой отец
жениться, потому что, кроме оружия, не имел ничего и не мог заплатить выкупа
дяде за Гизу. Наконец, счастье улыбнулось ему: во время войны с сарматами он
овладел  башней, в которой хранились огромные  сокровища.  В  награду за это
Теодорих  сделал его графом и вызвал в Италию. Отец  взял  свои  богатства и
Гизу,  уже  супругу  его,  и  поселился  подле  Флоренции,  где  купил  себе
прекрасное  имение.  Года два прожили  они совершенно  счастливо, как  вдруг
какой-то негодяй  донес епископу Флоренции,  что они родственники. Они  были
католики,  не  ариане, и по церковным  законам брак их  был  недействителен.
Епископ потребовал, чтобы они разошлись. Отец же мой прижал к себе свою жену
и только засмеялся. Тайный доносчик не успокоился,  и  священники  принялись
пугать  мою  мать  муками ада. Но  напрасно -- она не хотела  расставаться с
мужем. А  мой отец, встретив  однажды на  своем дворе одного из священников,
приветствовал  его так,  что тот больше не показывался. Вслед за тем епископ
объявил свое последнее решение:  так  как они не слушают увещаний церкви, то
имущество их поступает в собственность церкви, а их разлучат  силой.  Отец в
ужасе поспешил к  Теодориху, чтобы вымолить  отмену приговора. Но король  не
решался  вступить в борьбу  с церковью.  Когда отец возвратился  из  Равенны
домой  с  тем, чтобы  тотчас бежать с  женой, он  в ужасе остановился  перед
местом, где был его дом: постановление  было выполнено, дом его разрушен,  а
жена и сын исчезли. Он перевернул всю Италию и,  наконец, нашел Гизу в одном
монастыре,  сына же  его священники  отправили  в Рим. Отец подготовил все к