тогда, когда они соответствовали здравому разуму.
     45.  Законодательство. Нам осталось рассмотреть,  какую  роль  играло в
рассматриваемый период законодательство. В строго юридическом плане его роль
была  незначительна.  Согласно представлениям,  господствовавшим  в  средние
века, право существовало  независимо  от приказов  властей;  суверен не  был
уполномочен  ни  создавать,   ни  изменять  право.  Суверен  выполнял  чисто
административные функции; он  мог  вмешиваться только  в целях организации и
облегчения отправления правосудия, помогать формулированию права, которое он
не создавал.  Изданием ордонансов, эдиктов  или путем такой административной
практики, как приказы  о недействительности, суверен мог исправить некоторые
судебные  ошибки; он вправе был также создавать  суды и  регламентировать их
процедуру.  Строго говоря, суверен не создавал сам  и законы. Эта  концепция
сохранилась и  до  наших  дней в  мусульманском  праве.  Суверен издает лишь
указания  по применению принципов права,  которое создано независимо от него
другими источниками.
     Как   следствие  таких   взглядов   на   законодательство,   ордонансы,
издававшиеся в Европе в рассматриваемый период, играли  важную  роль лишь  в
организации  управления и вообще в сфере публичного права, включая уголовное
право. Единственный более или менее значимый  имперский акт в  Германии--это
Каролина (1532 год), говорящая об уголовном праве.
     Что  касается  частного  права, то значение законодательства здесь куда
меньше.  Далее модернизации обычаев власти  не  шли. Французские короли были
заинтересованы в сохранении обычаев. Неправильно существующее мнение,  будто
они активно способствовали утверждению  римского права как якобы помогавшего
им в установлении и  обосновании абсолютной власти. Даже  позднее абсолютные
монархи  не считали  себя свободными  в возможности  изменять нормы частного
права.  Они  не  поддержали  имевших  место попыток  осуществить  унификацию
частного права.  За  все время  до 1789 года можно насчитать не более дюжины
ордонансов,   затрагивавших  сферы  частного  права'.   Ордонансы  XVI  века
(Виллье-Коттере, Мулэн) регламентировали процесс и доказательства. Ордонансы
Кольбера в XVII веке ограничились сферой отправления правосудия (Ордонанс  о
гражданском  процессе).  Они   лишь  косвенно  затрагивали   частное   право
(ордонансы о торговле и мореплавании). Ордонансы Да-гессо в XVIII веке имели
своим  объектом  частное   право,  но  им  придан  вид  систематизированного
изложения норм обычая; король и  здесь не считал, что он по своей воле может
изменить право.
     Школа  естественного  права в XVIII  веке  порывает с этой традиционной
концепцией. Она  далека от того,  чтобы признавать всемогущество суверена  и
считать  законами приказы, принятые им единолично. Но  она готова  видеть  в
суверене  законодателя; она  признает  за ним полномочия  изменять право для
исправления   прошлых  ошибок  и  придавать   авторитет  нормам,   полностью
соответствующим  естественному   праву.  Под  влиянием   этих   идей  страны
Европейского континента стали  ориентироваться  на новую  форму кодификации,
весьма отличавшуюся от предшествовавших компиляций. Кодификация подводит нас
к  новому периоду  в истории  романо-германской  правовой семьи, к  периоду,
когда  функции  создания  н  развития  права  осуществляет  главным  образом
законодатель.
Глава II. ПЕРИОД ЗАКОНОДАТЕЛЬНОГО ПРАВА
     46.  Создание  публичного  права.  Школа естественного  права  добилась
яркого успеха в двух направлениях. Прежде всего она  заставила признать, что
право  должно  распространяться  на  сферу  отношений  между  управителями и
управляемыми,  между  администрацией   и   частными  лицами.  Римское  право
формулировало различие между  публичным и частным  правом, но лишь для того,
чтобы  оставить  публичное  право  в  стороне.  Сами  же юристы предпочитали
соблюдать  осторожность  и  не  вторгаться в  эту  опасную  область'.  Школа
естественного права положила  конец этому  табу.  Вопросы  публичного  права
стали занимать юристов со  значительным успехом в области уголовного  права,
со средним -- в области административного права и с весьма посредственным --
в области конституционного права. Тем не  менее  после  XVIII века сложилось
здание  публичного права, которое по  всем параметрам близко к традиционному
частному праву.
     47.   Кодификация.  Вторым  направлением,  где  проявился  успех  школы
естественного права,  стала кодификация.  Кодификация является  естественным
завершением концепции, лежащей в ее основе, и всего многовекового творчества
университетов. В течение  шести веков  в университетах  преподавалось право,
преподносившееся  как  образец справедливости.  С большой терпеливостью  эта
идея втолковывалась юристам,  и в конце концов они  прониклись убеждением  в
превосходстве  этого   образца  и  стали  рассматривать  местное  право  как
пережиток прошлого  обскурантизма. Почему  же ныне, когда  разум,  достигнув
расцвета,   правит  миром,  не   сделать  образцовое  право   университетов,
дополненное  и  уточненное школой естественного права, действующим  реальным
правом,  применяемым на практике  различными нациями?  С  этой точки  зрения
школа естественного  права  знаменует поворот  в истории; впервые появляется
желание  сделать  действующим   правом  идеальное  право,   преподаваемое  в
университетах.  Можно  сказать,  что  впервые  возник интерес к  позитивному
праву. Впервые также стало допускаться, что суверен может  создавать право и
пересматривать его  в целом.  Правда,  считалось, что эти  полномочия даются
суверену   для  закрепления  принципов  естественного  права.   Как  говорил
Комбасерес,  речь  идет  о   "создании  кодекса,  соответствующего  природе,
санкционированного разумом  и  гарантированного  свободой". Однако,  получив
соответствующие  полномочия,  власть  может  уклониться от  названной  цели;
законодатель может использовать ее для изменения основ общества, не заботясь
о "естественных правах".
     Кодификация -- это техника, которая позволяла осуществить замыслы школы
естественного  права, завершить  многовековую эволюцию правовой науки, четко
изложив  в  отличие от  хаоса компиляций  Юстиниана  право,  соответствующее
интересам общества. Это право и должно применяться судами.
     Кодификация  положила  конец   достаточно   многочисленным  юридическим
архаизмам,  правовому  партикуляризму,  множественности  обычаев,   мешавшей
практике.  Всем  этим  кодификация  отличалась  от  официальных или  частных
компиляций  предыдущих веков, которые могли вносить в право иногда полезные,
но  лишь  частичные  изменения, которые  ни охватом проблем,  ни  масштабами
применения не могли удовлетворить запросы школы естественного права.
     Для  того чтобы кодификация отвечала этим запросам, были необходимы два
условия. С  одной стороны, кодификация должна  быть  творением просвещенного
суверена, не подвластного путам прошлого  и желающего  закрепить --  даже  в
ущерб  привилегиям старого порядка -- новые принципы справедливости, свободы
и  достоинства индивидуума. С другой стороны, нужно, чтобы такая кодификация
была  осуществлена  в крупной стране, оказывающей влияние на  другие страны.
Все  это  .означает, что  кодификация  могла увенчаться  успехом и  обновить