что  для  разработки  нового  права,   отвечающего  современным  концепциям,
необходимо знать, каково положение вещей в других странах, то есть опереться
на сравнительное правоведение.
     52. Постоянное преобразование системы. Все  сказанное выше выявляет ряд
основных  факторов,  создающих  единство романо-германской  правовой  семьи.
Теперь надо дополнить их, отметив некоторые течения, которые в  разные эпохи
и в разных странах могли создать ощущение утраты этого  единства  и  вызвать
опасение, что какая-либо  из систем, входящих  в эту семью,  выйдет  из нее.
Романо-германское  право --  право  живое,  а  это  предполагает  постоянные
преобразования.
     Определенные   изменения,   направленные   на   трансформацию  системы,
возникают  сначала в  одной стране  или  группе  стран  и  лишь  затем  либо
воспринимаются  семьей   в  целом,  либо  отвергаются   ею.  Поэтому  всегда
существует  известный разрыв между  правовыми системами, входящими  в семью;
они  оказываются  как  бы  смещенными  по  отношению  друг  к  другу.  Право
какой-либо  страны, в котором проведен известный эксперимент или  восприняты
новые тенденции, может оказаться в  какой-то момент в положении вырвавшегося
вперед  по отношению  к другим странам.  И в каждый  из этих моментов встает
вопрос, не  подорвано ли  единство  семьи.  Все  зависит  от того, воспримут
другие страны изменения, внесенные в право данной страны, или нет, откажется
сама  страна  от  проводимого  ею  эксперимента,  чтобы  вернуться  в  рамки
традиции, или нет.
     При рассмотрении  источников и структуры правовых  систем  Европейского
континента  мы  будем иметь  возможность обратить  внимание  на те различия,
которые,  таким  образом,  постоянно подрывают  в  глазах  юристов  глубокое
единство  романо-германской  правовой  семьи.  Укажем  на несколько  фактов,
иллюстрирующих  это  непрекращающееся   движение,  этот  постоянный  разрыв,
который характеризует и обусловливает саму жизнь данной системы.
     53.   Непостоянные  исторические   факторы   различия.  Даже   в  самом
преподавании права  в университетах сложились разные школы: галльская школа,
с   ее   тенденцией   к   историзму,   отличалась  от   итальянской   школы,
ориентировавшейся на применение правовых норм на практике;
     иберийская школа  выделялась своей консервативностью,  а германская  --
стала  основой возникновения школы пандектистов.  Эти региональные тенденции
могли,  казалось,  стать постоянной  угрозой для  единообразия  европейского
континентального права, однако  это единство  восторжествовало, и  произошло
это благодаря школе естественного права.
     Триумф школы  естественного  права  и идей кодификации  вновь  выдвинул
вопрос   о   том,  последуют  ли  другие  страны  примеру  Франции  в  таком
эксперименте, как наполеоновская кодификация; не  станут ли кодексы причиной
расчленения  европейского  права.  Однако за  редким исключением, право всех
стран  восприняло  в  конечном счете французскую  форму  кодификации.  Таким
образом, стало очевидным, что различие кодексов, подобное различию законов и
обычаев  прошлого,  вовсе  не  влечет  за  собой  распада  романо-германской
правовой семьи.
     В  то  же  время  разрыв,  который  все  же  имелся  в отношении сроков
кодификации  во  Франции и  в  Германии, оставил определенные  следы.  В тот
период,  когда французские  юристы  занимались  толкованием  своих кодексов,
немецкие юристы продолжали работы университетов над текстами римского права.
В  Германии  восторжествовала новая  школа --  школа  пандектистов,  которая
привела  к гораздо более высокому уровню  систематизации римских  принципов,
чем прежде. Германское Гражданское уложение было составлено в конце XIX века
на  основе   трудов   пандектистов;  отсюда   и  различие  методов  и  стиля
французского и немецкого гражданских кодексов. Эти различия, как мы видим,--
продукт исторической  случайности;  сомнительно, что здесь  таится  источник
постоянного  противостояния  французского  и  немецкого права. И  совершенно
неверно было бы на этой основе делать вывод о принципиальном  различии между
латинской  и германской концепциями  права.  Такой вывод  противоречил  бы и
истории, и  тому  факту, что  правовые  системы  других  "германских"  стран
(Австрии,  Голландии,  Швейцарии,  Скандинавских  стран)  благодаря  меньшей
склонности  к абстрактности  более  близки  к французскому,  чем  немецкому,
праву.
     54. Латинские и германские правовые системы. Можно ли говорить о группе
латинских  правовых  систем (в которую  наряду с  французским  правом входит
право Италии, Испании и Португалии), отличающихся от систем немецкого права?
Подобное  предложение не встречает  единодушной поддержки.  Право  различных
латинских  стран  Европы,  конечно, сходно  между собой, хотя  бы  благодаря
единой терминологии. Но между ними существуют и различия по многим вопросам.
Эти  различия вполне можно считать столь же значительными,  что  и  различия
между французским и немецким или шведским правом.
     Существенные различия между  Францией,  Испанией, Италией и Португалией
имеются  в  области конституционного и  административного  права,  в  режиме
имущества супругов, в гражданском процессе.
     Каждая из  правовых систем континента  по-своему оригинальна. Однако не
следует переоценивать имеющиеся  между ними  различия. В  конечном  итоге их
сходство весьма велико, особенно если рассматривать системы в целом. Поэтому
без  всякого  опасения   мы  можем   говорить  о   романо-германской  семье,
отказавшись от поисков  в  ней  подгрупп. Таковые  могут быть обнаружены, но
лишь на уровне одной или нескольких отдельных отраслей права.
     55. Отделение социалистического права. Различие экономической структуры
и политических режимов,  существующих в различных странах, ставили  и ставят
другую проблему. Единство правовых систем Европейского континента возникло и
сохранилось в  течение веков  в очень  разных странах, начиная  со  стран  с
феодальным режимом  и кончая  развитыми  демократиями.  Не следует,  однако,
исходя  из этого факта,  недооценивать риск, которому подвергается  единство
правовых  систем  в  силу  различия  экономических  структур и  политических
режимов.  Единство исторически было основано  на частном праве,  и если  оно
устояло перед  имеющимися экономическими и политическими различиями, то лишь
потому, что частное право  в  значительной  мере  независимо  от экономики и
политики.  Однако  современное право -- это не  только  частное право: после
Французской  революции  1789  года  возникло  публичное  право.  Не  следует
закрывать глаза на тот  факт, что единство романо-германской правовой  семьи
будет лишь частичным и рискует вообще остаться внешним, если оно ограничится
рамками  частного  права  и  не распространится на  публичное  право.  Такая
опасность  была  всегда;  она  стала   особенно   серьезной  сейчас,   когда
возрастающее значение публичного права зачастую  ставит частное право во все
большую зависимость от него.
     Опасность   разрыва  особенно   велика,  когда  в   какой-либо   стране
устанавливается  режим,  который,  не  удовлетворясь  переделкой   имеющихся
правовых институтов,  может дойти  до  отказа от  самой концепции  права, на