Любопытные детали полета на "деревянном орле" (который в  соответствии  с
законами  семиотики  и  семантики  может  символизировать  вс„  что  угодно)
содержатся  в  поморской  сказке,  записанной   в   начале   века   Николаем
Евгеньевичем  Ончуковым  (1872-1942).  Оказывается,  у  этого  "летательного
аппарата" есть винт: вправо повернешь -  поднимешься,  влево  -  опустишься.
Крылья - неподвижные: "летит птица и не машет крыль„м", поясняет рассказчик.
   Подсолнечное царство также поминается в  прозаических  северных  сказках.
Одну такую записал в 1906 году на Выгозере  от  сказочника  Мануйлы  Петрова
Михаил Михайлович Пришвин (1873-1954). В свою очередь, Мануйло  услышал  про
Подсолнечное царство у богомольцев. Как они сказывали,  в  царство  то,  где
солнышко летом не заходит, не пешком идти,  а  лететь  требуется  (как  и  в
былине). Самое заветное в Подсолнечном царстве - яйца, дающие  людям  вечную
молодость и бессмертие. Сказочник называл их "молодецкия яйця" (это то,  что
в других сказках именуется "молодильными яблоками"). Чудодейственные  плоды,
как и  их  эллинские  прототипы  -  яблоки  гесперид  -  восходят  к  общему
гиперборейскому источнику: именно в Гиперборее люди  не  ведали  болезней  и
старости.
   Другое   свидетельство,   относящееся   к   гиперборейской   старине    и
зафиксированное   многими   авторами,   в    том    числе    Н.М.Карамзиным,
А.Н.Афанасьевым   и   А.А.Коринфским,   касается   легендарного   Лукоморья.
Оказывается, это не сказочная страна, невесть где расположенная,  а  древнее
Северное царство: там люди на два месяца  впадают  в  зимнюю  спячку,  чтобы
проснуться к возвращению весеннего Солнца. В  настоящее  время  основательно
изучены  14  списков  древнерусского  сочинения,  именуемого  "О   человецех
незнаемых  в  Восточной  стране",  где  упомянутая  легенда  представлена  в
различных вариантах.
   Сохранились  в  народной  памяти  также  смутные  воспоминания  и  о  так
называемой  ледниковой  эпохе,  точнее   о   катастрофическом   похолодании,
постигшем Северную украину  Евразии.  Выдающийся  чешский  поэт,  историк  и
фольклорист Карел Яромир Эрбен (1811-1870) свидетельствует, что  хрустальная
или стеклянная гора славянских сказок есть не что иное,  как  образ  ледяной
горы, трансформировавшийся в сознании людей, а также при устной передачи  от
поколения к поколению (в чешском фольклоре известен и город Ледян  -  сродни
русскому Лeденцу, - что значит "ледяной"). Чтобы убедиться  в  правомочности
данного вывода, достаточно еще раз внимательно просмотреть волшебную русскую
сказку "Хрустальная гора". Здесь тридесятое царство наполовину втягивается в
хрустальную гору (что наглядно воспроизводит действие наступающего ледника).
Но  главное  в  другом:  чтобы  спасти  гибнущее  царство  и  заточенную   в
хрустальной  горе  царевну,  герой,  победив  змея  о  двенадцати   головах,
"разрезал его туловище и на правой стороне нашел сундук; в сундуке - заяц, в
зайце - утка, в утке - яйцо, в яйце - семечко, зажег и отнес  к  хрустальной
горе - гора скоро растаяла".  Растопить  подобным  образом,  как  не  трудно
догадаться, можно только лед и никак не хрусталь (стекло).
   В  славянском  фольклоре  имеются  и   другие   любопытные   подробности,
касающиеся стеклянной горы. На ее вершине растет чудесная яблоня с  золотыми
молодильными  яблоками.  Стережет  ее  беспощадный  сокол,  сметающий   вниз
всякого, кто пытается одолеть скользкие,  как  лед,  склоны.  Потому-то  все
подножье стеклянной горы сплошь усеяно человеческими  костями.  Герой  одной
карпатской сказки сумел перехитрить кровожадного сокола - носителя  тотемной
символики; с помощью рысьих когтей он незаметно поднялся на вершину и  отсек
хищному стражу волшебной горы ноги.  Кровь  пролилась  вниз,  и  все  жертвы
безжалостной птицы ожили. Обо всем этом можно узнать из сборника "Повести  и
предания  народов  славянского  племени"  (СПб.,   1840),   изданного   ныне
совершенно забытым этнографом  и  историком  Иваном  Петровичем  Боричевским
(1810-1870).  Русские  исследователи  фольклора  справедливо  усматривали  в
сказочной стеклянной (хрустальной) горе отголоски общеарийской  мифологии  -
воспоминания о вселенской горе Меру. Между прочим,  этнографы  зафиксировали
любопытное поверье, распространенное в ряде исконно русских областей:  здесь
считается  недопустимым  выбрасывать  состриженные  ногти,   так   как   они
потребуются  они  потребуются  после  смерти,  когда  душа  умершего   будет
карабкаться на стеклянную гору, дабы добраться до райских  кущ.  Аналогичные
верования зафиксированы и у манси.
   В известной словацкой сказке о солнечном коне также подробно  описывается
полночная страна, где люди приспосабливались к  ночной  жизни  среди  гор  и
боролись с тьмой с помощью волшебного коня с  Солнцем  во  лбу.  Как  бы  ни
трансформировался сказочный сюжет за  свою  долгую  жизнь  -  он  неоспоримо
свидетельствует об одном: далекие предки словаков и, надо  полагать,  предки
всех славян знали о такой стране за Полярным кругом, где царит долгая ночь и
бушует  нескончаемая  буря.  А.Н.Афанасьев   в   одной   из   своих   статей
("Поэтические предания о светилах небесных") также приводит русское предание
о временах, когда Солнца не было и "люди жили в потемках".

         Современное русское слово "буря" имеет древнеарийские  корни:  bhurati  в
древнеиндийском означало - "двигается", "вздрагивает", "барахтается".  Но  в
достопамятную старину "буря" произносилась и писалось как  "боуря"  (с  юсом
малым на конце). Вот он и Борей - северный ветер, а значит,  [гипер]бореи  -
те, кто с бурей дружит да и проживает в его или за его владениями - на  краю
земли. Именно так характеризует Софокл Северную  страну  -  отчину  Аполлона
(Феба), куда Борей унес похищенную Орифию:

   ...Через всю морскую гладь, на край земли,
   К потокам ночи, на простор небес
   И к ветрограду Феба древнему...

   Известен синоним "ураганного ветра", одного корня со словом "буря". Это -
"бора": так именуют ураган на море и турки,  и  итальянцы,  и  русские.  Но,
вопреки безапелляционному  утверждению  этимологов  (и  в  частности  такого
авторитета, как М.Фасмер), в  русский  язык  слово  "бора"  никак  не  могло
попасть  из  турецкого,  так  как  турки  появились  на  берегах  Черного  и
Средиземного морей сравнительно недавно и, скорее всего,  сами  заимствовали
данное понятие у аборигенов.
   Сказанное  подтверждают   и   данные   германо-скандинавской   мифологии.
Первобогом-прародителем древних германцев и скандинавов, согласно Старшей  и
Младшей Эдде, был Бури, а его сыном - Бор (Б„р) - отец Одина, главы пантеона
северных Богов. Рождение Бури сопряжено с мировым катаклизмом,  когда  Север
"заполнился тяжестью льда", что сопровождалось его  таянием  и  неотвратимым
потопом. Из гигантской ледяной глыбы  (айсберга?)  в  течение  трех  дней  и