банили  стволы,  вкатывали  ядра,  наводили,  палили. От пушки к пушке бегал
черный   Федосей  Кузнец,  поправлял  наводку,  широко  открывал  рот,  ждал
выстрела.  И  через  несколько  минут  после  начала  сражения  людям  стало
казаться,  что  бой  идет  уже давно, что ничего особо страшного в этом деле
нет, что швед отбиваться не станет и скоро ему конец.
     - Виктория,  господин  капитан-командор!  -  крикнул Резен. - Им нечего
более делать, как сдаваться. Смотри!
     Высунувшись  из  амбразуры  до  пояса,  он  рукой  показал  Иевлеву  на
вздыбившийся  нос  флагманского  корабля,  на  фрегат,  что  шел в кильватер
"Короне"  и  напоролся  на  его  корму.  С  бортов  фрегата,  с бака, крича,
расталкивая  друг  друга,  прыгали  шведы;  одни  пытались  спустить шлюпку,
другие взбирались по вантам наверх, третьи молились, простирая руки к небу.
     - С  ними  кончено!  -  сказал  Резен.  -  Они  сели  на  мель. Как это
случилось, что они сели на мель?
     - Их  посадил  на  мель  кормщик Иван Рябов! - сказал Иевлев. - Свершен
великий  подвиг,  Егор. А что же до того, что можем мы праздновать викторию,
-  то  оно скоро сказывается, да не скоро делывается. Не два корабля в ихней
эскадре,  и  еще не сейчас поднимут они белый флаг. Викторию добыть надобно,
и немало мы потрудимся, покуда дастся она нам в руки. Пойдем к пушкарям!
     Инженер показал на уши - не слышу, мол.
     - К пушкарям пойдем! - крикнул Иевлев.
     Они  вышли  на выносной вал, где трудились пушкари, щипцами закладывали
в  жерла  пушек  раскаленные  каменные  ядра,  поливали шипящую медь стволов
уксусом, наводили, вжимали фитили в затравки...
     Шведы еще не отвечали.


3. СРАЖЕНИЕ

     - Белый  флаг!  -  крикнул  Уркварт.  - Белый флаг, гере шаутбенахт! Мы
должны  поднять  белый  флаг.  Увидев  белый флаг, они прекратят огонь, и мы
спасемся, гере шаутбенахт! Иначе гибель, только гибель ждет нас...
     Юленшерна наклонился, попросил:
     - Повторите, я ничего не слышу.
     - Белый флаг! - крикнул Уркварт.
     Юленшерна  усмехнулся  синими  губами, поднял пистолет, выстрелил снизу
вверх  в толстое лицо капитана "Короны". Уркварт упал навзничь, медная каска
покатилась по палубе...
     Вокруг  еще  палили  из пистолетов, искали русского лоцмана, словно это
могло  хоть  чему-нибудь помочь. Юленшерна сделал несколько шагов по настилу
юта,  ткнул  дулом  разряженного  пистолета в челюсть трясущегося Пломгрэна,
ударил артиллериста ногой, крикнул, срывая голос:
     - Грязный трус! Стоять прямо, когда с тобой говорит адмирал!
     Пломгрэн  вытаращил  глаза,  вытянулся.  Шаутбенахт  смотрел  на него с
гадливостью,  - сам он ничем не изменился, ярл Юленшерна: такое же спокойное
желтое лицо, такие же хрящеватые уши, такие же кофейные глаза.
     - Палача ко мне!
     - Палача к ярлу шаутбенахту!
     - Палача, и поскорее!
     Сванте Багге отыскался тотчас же.
     - Дюжину ребят себе в помощники! - приказал Юленшерна.
     Двенадцать молодчиков выстроились за спиною Багге.
     - Трусов  и  предателей  убивать  на  месте!  -  пожевав  губами, велел
Юленшерна.  -  Мы  должны  выиграть  сражение.  Московиты  не могут победить
эскадру  его  величества  короля шведов, вандалов и готов. У нас есть пушки,
есть ядра, есть артиллеристы...
     И  шаутбенахт  позвал своим сиплым, старческим, но совершенно спокойным
голосом:
     - Лейтенант Пломгрэн!
     - Лейтенант Пломгрэн здесь, гере шаутбенахт!
     Юленшерна,   все   еще   жуя  губами,  огляделся,  подумал  и  приказал
попрежнему спокойно и внятно:
     - Пушки  правого  борта  к  бою!  Пушки  левого  борта к бою! Горнисты,
"Слава королю!"
     Двое  оставшихся  в  живых  горнистов,  едва  держась  на накренившейся
палубе,  приложили горны к губам. Матросы, подгоняемые плетями боцманов, уже
скатывали   тлеющую   палубу,   ломом   разбивали  подожженные  ядром  бимсы
грот-мачты,  заливали  свистящее пламя на юте. Абордажные солдаты уже качали
рукоятки помпы...
     На  опер-деке  вразнобой  загрохотали легкие пушки, на гон-деке грянула
одна  - тяжелая. Весь корпус корабля содрогался: теперь били орудия и левого
и  правого бортов - по крепости и по батарее Маркова острова. Русские ядра с
воем  влетали  в пушечные порты, одно ударило в пирамиду пороховых картузов,
белое  пламя опалило сразу нескольких артиллеристов, другое ядро врезалось в
пушечную  прислугу,  навалившуюся  на  станок.  Несмотря  на усилия пожарных
матросов, непрестанно - то там, то здесь - вспыхивало пламя.
     Лейтенант  Пломгрэн,  держа  шпагу  в  левой  руке, метался по пушечным
палубам, кричал в уши оглохшим дечным офицерам:
     - Картечь! По валам - картечь! Всюду - картечь! Убью!.. Приготовиться!
     Дечные  офицеры  с  испугом поглядывали на своего лейтенанта - не сошел
ли с ума...
     Юленшерна, неподвижно стоя на юте, приказал:
     - К высадке!
     Горнисты  подняли  горны, барабанщик испуганно ударил дробь. Абордажный
лейтенант  с  повязкой  на лбу бегом поднялся на ют, подбежал к шаутбенахту.
Юленшерна, указывая на Марков остров, велел:
     - Вы  высадитесь  на  берег и во что бы то ни стало заставите замолчать
пушки.
     Лейтенант  не  понял,  Юленшерна повторил. Рядом грохнули два мушкетных
выстрела:  молодчики  Сванте  Багге застрелили спрятавшегося матроса. Сванте
Багге  сам  привел офицера связи, шаутбенахт приказал ему передать на другие
корабли  неудовольствие  флагмана:  флагман  желает  видеть  пальбу  из всех
пушек, а не одиночные выстрелы...
     Приказывая  офицеру  связи,  он  смотрел  туда, откуда молодчики Сванте
Багге  провожали  солдат абордажной команды на остров. Каждого, кто замедлял
шаг,  они  оттаскивали  от  трапа  и  приканчивали  либо  ударом  ножа, либо
выстрелом.
     Постепенно   все  приходило  в  порядок,  хоть  ядра  русских  пушек  и
продолжали  громить корабли. Теперь эскадра повела огонь. И на "Короне" и на
других  фрегатах  и  яхтах  было  еще  немало орудий и умелых артиллеристов.