наблюдается мировоззрение, столь же далекое от эллинского или
скандинавского политеизма, как и от христианства, - один из вариантов
древнего митраизма.

Не имея нужды вдаваться в подробности языческого культа славян, что увело
бы нас в сторону от темы, отметим, что славяне имели две категории божеств.
Одни божества олицетворяли природу, вторые - души предков. Первые были
благостны, вторые - ужасны и зловредны; их называли русалками, но
впоследствии это слово было вытеснено тюркским названием "убур", или упырь.
Однако эти категории божеств не боролись друг с другом; они как бы
существовали параллельнонетрудно увидеть аналогов тибетских божеств религии бон - восточного
варианта митраизма. Бог Белый Свет и демон Длинные Руки - антагонисты на
фоне персонифицированного космосаза древнюю, исходную форму мировоззрения нет оснований. Митраизм был такой
же прозелитической религией, как христианство, ислам и буддизм, и мог
прийти к славянам путем проповеди. Это видно из того, что наряду с
описанным пантеоном еще в XII в. бытовал культ Рода, Рожаниц, Щура, хотя
представление об их роли уже тогда почти стерлось
Итак, после пассионарного толчка I в. эволюция мировоззрений шла одинаково,
но приводила к разным результатам. В Риме христианство одолело митраизм, у
славян митраизм восторжествовал, а христианство ютилось по окраинам ареала,
но в жестокий период надлома в IX в. начало снова распространяться в
Восточной Европе, хотя и не сразу, ибо у него появился новый враг -
Перкунас, или Перун
Древние христиане привыкли иметь дело с языческими богами, которые с
появлением Христовой проповеди превратились в злых и коварных демонов. Так,
весьма почитаемый эллинами Аполлон в Апокалипсисе выступает как "дух
бездны", аналог еврейского Абаддонна (Апокалипсис IX, II). Поэтому,
столкнувшись с Перуном, христиане быстро определили его место в космосе.
Как в Египте в конце IV в. был уничтожен Серапис, а в Элладе - Зевс
Олимпийский, так надлежало покончить с их северным аналогом - Перуном,
требовавшим к тому же кровавых жертв, желательно людей.

При этом нельзя забывать, что языческие боги не считались надмировыми
существами, т.е. не были аналогичны христианской Троице, мусульманскому
Аллаху и даже древнеперсидскому Ормузду. Нет, считалось, что это живые
организмы, но более могущественные, нежели люди, иначе устроенные, но
соизмеримые с другими организмами, населяющими Землю. Они просто на порядок
совершеннее людей, как люди совершеннее муравьев. Эта концепция была
принята христианством уже в конце II в., причем к числу существ этого
порядка был причислен Сатана.

Трудно было не заметить, что взаимоотношения Бога и Сатаны в Ветхом и Новом
заветах противоположныобывательским воззрениям поздней античности и потому была принята за основу
с добавлением апокрифа "Откровение Еноха", датируемого 165 г. до н.э. и
содержащего учение о дьяволе как ангеле, восставшем и низвергнутом с небес.
Эта отнюдь не христианская концепция была принята без критики, так как в
ней осуждалось непослушание Закону, которое евреи считают главным грехом.

Перун как славянский бог грома и молнии, несмотря на свое балтийское имя
(Перкунас), стал известен в VI в.своему германскому аналогу Донару (Тору), который специализировался на
кузнечном деле и управлении хозяйством. Войной у древних германцев
заведовали Вотан (в Скандинавии - Один) и Тиу, второй сын Вотанабыли аналогами Перуна.

Но как только пассионарный толчок прошел через Скандинавию, а генетический
дрейф перенес неудержимость и жажду славы на южный берег Балтийского моря,
образ древнего божества изменился. В IX в. Перун стал жестоким, кровожадным
и воинственным. Его западный аналог Святовит на острове Руге (Рюген)
требовал в жертву крови датских и немецких пленников. Восточный Перун стал
поступать так же. И даже больше: при нехватке пленных он принимал кровь
своих, отобранных по жребию
Для южных славян, привыкших к митраистским мистериям и христианским
обедням, эти нравы казались чудовищными, а северные князья и варяги теряли
популярность в столице, где их богов называли бесамиимперии IV в. повторилась с не меньшей остротой на Руси Х в. и имела
аналогичный результат - торжество христианства.

Итак, в освобожденной Святославом Руси единства не было. Война, бескровная
или кровавая, шла не столько на границах, сколько в стольном городе и даже
над ним - в небесах. О последней мы можем судить только по ее земным
проявлениям, но и этого немало. На души киевских славяно-россов посягали и
жрецы Перуна, и латинские прелаты, и греческие монахи. Было не исключено
появление мусульманских мулл, но до этого дело не дошло. Но представителей
антисистем не было и в помине, хотя печальный и алчущий дух, Сатана, бродил
по опаленным полям Ломбардии, по пескам Сахары и Аравии, по горным теснинам
Ирана и Памира, а на Востоке он даже посетил Ордос, назвавшись "бесконечным
светом"прямая заслуга князя Святослава Игоревича.

Однако этот князь, одержав блистательную победу, не дал своему народу
положительной программы. А программы тут же предлагали представители
соперничавших религий. Впрочем, в этой пропаганде таилась некая трудность.

Выбор веры не влек за собой материальных выгод, которые добывались другими
путями. Он был делом совести, а на уровне этноса совесть - это индикатор
этнической совместимости. Выбирают в друзья тех, кто симпатичен, а о делах
можно дотолковаться и без интимности.

Поэтому вместе с активной торговлей между Киевом и Константинополем,
безопасность которой обеспечивал политический союз обеих держав, не было
повода для конфессиональной нетерпимости, а тем более религиозных гонений.
Эта терпимость славяно-россов базировалась на широко распространенной в те
времена концепции генотеизма, согласно которой каждый народ (этнос) чтит