114. "ЛЮДИ ДЛИННОЙ ВОЛИ"

В XII в. основным элементом древнемонгольского общества был род (обох),
находившийся на стадии разложения. Во главе родов стояла степная знать.
Представители ее носили почетные звания: багадур, нойон, сэчэн и тайши.
Главная забота багадуров и нойонов была в том, чтобы добывать пастбища и
работников для ухода за скотом и юртами. Прочими слоями были: дружинники
(нухуры), родовичи низшего происхождения (харачу, или черная кость) и рабы
(богол), а также целые роды, покоренные некогда более сильными родами или
примкнувшие к ним добровольно (унаган богол). Эти последние не лишались
личной свободы и по существу мало отличались в правовом отношении от своих
господ. Низкий уровень развития производительных сил и торговли, даже
меновой, не давал возможности использовать подневольный труд в кочевом
скотоводстве. Рабы употреблялись как домашняя прислуга, что не влияло на
развитие производственных отношений, и основы родового строя сохранялись.

Совместное владение угодьями, жертвоприношения предкам, кровная месть и
связанные с ней межплеменные войны - все это входило в компетенцию не
отдельного лица, а рода в целом. В монголах укоренилось представление о
родовом коллективе как основе социальной жизни, о родовой (коллективной)
ответственности за судьбу любого рода и об обязательной взаимовыручке. Член
рода всегда чувствовал поддержку своего коллектива и всегда был готов
выполнять обязанности, налагаемые на него коллективом. Но в такой жесткой
системе пассионарность отдельных родовичей не только не нужна - она ей
прямо противопоказана, ибо подрывает авторитет старейшин, а тем самым и
родовые порядки.

Но монгольские роды охватывали все население Монголии только номинально. На
самом деле постоянно находились отдельные люди, которых тяготила дисциплина
родовой общины, где фактическая власть принадлежала старейшим, а прочие,
несмотря на любые заслуги, должны были довольствоваться второстепенным
положением. Те богатыри, которые не мирились с необходимостью быть всегда
на последних ролях, отделялись от родовых общин, покидали свои курени и
становились "людьми длинной воли" или "свободного состояния", в китайской
передаче - "белотелые" (байшень), т.е. белая костьчасто была трагична: лишенные общественной поддержки, они были принуждены
добывать себе пропитание лесной охотой, рыбной ловлей и даже разбоем, за
что их убивали. С течением времени они стали составлять отдельные отряды,
чтобы сопротивляться своим организованным соплеменникам, и искать вождей
для борьбы с родовыми объединениями. Число их неуклонно росло, в их среде
рождались идеалы новой жизни и нового устройства общества, при котором их
бы перестали травить, как волков. Этими идеалами стали: переустройство быта
на военный лад и активная оборона родины, т.е. Великой степи, от
чжурчжэньских вторжений, недвусмысленно названных в империи Кинь
"уменьшением рабов и истреблением людей"повторялись раз в три года, начиная с 1161 г. Девочек и мальчиков не
убивали, а продавали в рабство в Шаньдун. "Татары убежали в Шамо (пустыню),
и мщение проникло в их мозг и кровь"плена, пополняли число "людей длинной воли", которое увеличивалось в
течение 20 лет. Но не будем забегать вперед, а сосредоточим внимание на
середине XII в. - фазе этнического становления монгольского этноса.

Закономерно поставить вопрос: на чьей стороне должно оказаться сочувствие
читателя или кто был прав: родовичи или "люди длинной воли"? Вопрос этот
лежит скорее в сфере эмоций, нежели в области научного анализа. Однако
эмоции и рациональный анализ так переплетены друг с другом, что
размежевание их было бы искусственно и бесперспективно.

Конечно, вопрос надо формулировать несколько иначе: не кто прав или
симпатичен, а кто мог обеспечить монгольскому этносу возможность
существования и развития? Кто мог организовать оборону от истребительных
походов чжурчжэней и сохранить наследие предков - верность ближним,
святость очага, нерушимость произнесенных клятв и уважение к обычаям,
заменявшим монголам законы? Казалось бы, что поборниками обычного права и
законов гостеприимства должны были оказаться не бездомные бродяги с
"длинной волей", а родовичи, связанные с традициями и родными угодьями,
консерваторы по принятому принципу. Но посмотрим, как эти приличные люди
вели себя в десятилетия своего безраздельного господства.

115. ЗАБВЕНИЕ ДРЕВНИХ ОБЫЧАЕВ

Хотя в 1147 г. монголы победоносно окончили войну с чжурчжэнями и заключили
почетный, выгодный и желанный мир, в Великой степи было неспокойно.

Мир был непрочен. Будучи шаманистами, а не митраистами, чжурчжэни клятв не
соблюдали. А еще хуже, что они развратили своих соседей - татар. Эти
последние использовали свой престиж степного народа для того, чтобы
получать от Алтан-хана империи Кинь мзду за наигнуснейшие преступления,
главным образом предательства.

Старший сын Хабул-хагана, Окин-Барха, красотой и изяществом напоминал
девушкуподбородкомОкин-Барха не увидел. Окин-Барху подстерегли татары и выдали Алтан-хану,
т.е. чжурчжэньскому монарху Холу. Несчастного царевича приколотили
железными гвоздями к деревянному ослу и дали умереть медленной и
мучительной смертью. Это случилось еще при жизни Хабул-хагана, т.е. до 1147
г., но и потом было не лучше.

В 1150 г. новый император Кинь, Дигунай, приказал напасть на непокорных
кочевниковпредательства татарского вождя Нор-Буюрук-хана оказался хан кераитов Маркуз

, т.е. Марк (несторианин). Его тоже выдали на смерть, и он погиб на том же
деревянном осле. Его вдова, красавица Кутуктай-херикун ("волнующая своей
красотой"), нашла способ, столь же вероломный, убить несколько татарских
вождей во время пираизменило.