союз, начало которому положил еще Александр Невский. Тверь от участия в
войне уклонилась, а позиция рязанского князя Олега неясна. Во всяком случае
она была независима от Москвы, потому что в 1382 г. он, подобно суздальским
князьям, воюет на стороне Тохтамыша против князя Дмитрия.

Таковы факты, которые нам предстоит интерпретировать. С позиций
государственной целесообразности изменение политической линии было глупо.
Теократия за 20 лет сделала Москву столицей России, не пролив ни капли
крови. В 1365 г. Сергий Радонежский одной угрозой закрыть церкви принудил
Нижний Новгород к компромиссу, а через год "война двух Дмитриев"
закончилась династическим браком Дмитрия Московского на дочери Дмитрия
Суздальского. Новгородская республика подтвердила свое единение с
Великороссией через митрополию. Когда в 1375 г. киевский митрополит Киприан
захотел включить в свою епархию Новгород, ему было отказано. "Шли к
великому князю на Москву, - отвечали новгородцы, - и если тя примет
митрополитом на Русь, то ти и нам сей митрополит"
Казалось бы, менять выигрышную политику можно только на худшую, но
пассионарии всегда деятельны, хотя и не всегда умны. Великокняжеская
оппозициястремилась к иной цели, а потому, что ее представители не отдавали себе
отчета в последствиях своих поступков. Митяй действовал против Сергия и
Алексея просто потому, что они мешали его карьере; при этом он вряд ли
думал о патриотизме и защите православия от язычников, басурман и латинцев;
укреплению Русской земли и ее мощи Митяй только мешал, и от него
избавились. Россия стоила того, чтобы ее спасать.

Но сам факт появления второй пассионарной консорции, светской и придворной,
указывает на рост пассионарного напряжения на Руси. Система усложнилась,
что, с одной стороны, увеличило ее энергетический (боевой и экономический)
потенциал, а с другой - расшатало этносоциальную доминанту. Противники
старого порядка не имели собственной политической программы, они просто
старались поступать наоборот. Об этом прямо заявил Дмитрию Донскому
митрополит Киприан: "Ныне же окружили тебя, как псы, многие, суетно и
напрасно они стараются"Радонежский, Дионисий Суздальский, Федор Симоновский и почти все наследники
идеи покойного митрополита Алексея. Идея эта была проста: православная
теократия, опирающаяся на сочувствие народа и руководящая князьями. Та
самая идея, которую описали крестоносные мифотворцы как грозную реальность,
тогда как в Азии она была только мечтой о "царстве пресвитера Иоанна".

Учитывая свойства человеческой психики, можно не удивляться нелюбви Дмитрия
к владыке Алексею. Перед походом на Мамая князь поклонился раке св. Петра,
но прошел мимо гроба Алексеяне мог простить того, что удар в спину владыки, замышленный его другом
Митяем, прошел мимо цели. Православная церковь устояла и выправила
политические просчеты молодого и не очень талантливого князя, но
канонизация Алексея и Сергия была отложена надолго - до 1447 г.
При этом примечательно, что церковь ни материально, ни морально не
пострадала и ход событий не изменился. Нелепый удар пришелся по
политической линии - традиции Александра Невского. За легкомыслие князя
расплатился народ тысячами русских трупов на Куликовом поле. Не будь интриг
Митяя и ссоры Дмитрия с Алексеем, потери в войне были бы меньше, а
результат больше, ибо вряд ли Ягайло смог бы увлечь православных подданных
на войну с чтимым ими митрополитом.

Нет, здесь не место в сотый раз рассказывать о дне рождения Великой России
на берегах реки Непрядвы 8 августа 1380 г. Повторения известного только
уводят от понимания глобальных процессов.

Все знают, что русская рать победила скопище Мамая, но для того, чтим
осознать значение этого великого деяния, надо посмотреть из него с новой
стороны, ибо в Истории все явления - это непротивостояния, а
многоугольники.

Здесь кончается сфера компетенции историко-филологического метода
наткнувшегося на непреодолимую преграду - дискуссию о войне против татар,
за освобождение Руси. Этот спор не нужен и, более того, беспредметен, так
как татарского единства уже не было. Талантливый и энергичный темник Мамай
происходил из рода Кийян, враждебного Тэмуджину и проигравшего войну в
Монголии еще в XII в. Мамай возродил причерноморскую державу половцев и
алан, а Тохтамыш, возглавив предков казахов, продолжил улус Джучиев. Мамай
и Тохтамыш были врагами. Традицией Руси был союз с Ордой, следовательно, с
Тохтамышем, значит, оппозиция должна была искать союза с Мамаем, но если
так, то и мира с Литвой, союзницей Мамая. Церковная партия должна была
рассорить великокняжскую партию с Мамаем... и она проделала это с
невероятным искусством. Мамай всеми силами стремился к союзу с Дмитаем и
Митяем, пропустив последнего через свои владения кратчайшим путем - по Дону
- в Константинополь. После гибели Митяя и ссылки другого члена
великокняжеской группы, Пимена, Сергий и Дионисий вернули свое влияние, и
сила вещей толкнула Дмитрия на Куликово поле, а Мамая - в лапы
предателей-генуэзцев, отравивших ненужного друга.

Трагическая гибель Мамая весьма поучительна в аспекте этнологии. Мамай был
степняк. Он считал, что убивать противников можно, а предателей нужно, но
друзей обижать нельзя, потому что это так нехорошо, что даже в голову
прийти не может. Это было мироощущение монголо-тюркского суперэтноса,
пережившего в 1369 г. надлом и шедшего к распаду, потому что его разъедали
чужие культурные воздействия: китайское, тибетские, мусульманское
(иранское) и европейское.

У генуэзцев была иная этика. Они считали, что главное в жизни - выгода, что
монголы и тюрки почти не люди, а объект для коммерческих операций. Когда
они сильны, их надо использовать, когда ослабли - выкинуть. По сути это
была психология зарождавшегося капитализма.

Этика, базировавшаяся на капиталистических общественных отношениях, была
несимпатична ни русским, ни татарам, ни византийским грекам. Экономические
интересы, господствовавшие в условиях зародившейся в романо-германской