- Хазары где?
     - Переправились хазары через Рось ближе к  илвичскому кону.  Где река
перед излучиной течет с заката. И на восток от слободы переправились.
     - А вы, слободские, что совершили?
     Ратибор не  ответил.  Из-за плах показался князь-старшина Беляй.  Он,
думать надо,  все слышал, но не повторил вопроса, оставленного без ответа,
другое спросил:
     - С чем пришел?
     - Воевода  Всеслав приказал,  знать  бы  тебе,  двумя  полками хазары
перешли через Рось. Третий их полк стоит против слободы, у брода.
     - Благодари  Всеслава  за   милость,   -   ответил   Беляй.   -   Что
переправились,  знаю по дыму.  А двумя ли полками,  одним ли, тремя ли, то
мне знать все одно.
     В чистых белых штанах,  в белой рубахе с белым поясом, в белых онучах
князь-старшина Беляй глядел старым лебедем.  Он  приготовился к  встрече с
хазарами.  Больше не спрашивая Ратибора, Беляй посторонился, давая конному
дорогу.
     Низко  поклонившись с  седла,  Ратибор толкнул коня,  обогнул стенку,
которая запирала прямой вход в  градскую улицу,  и поскакал к своему дому.
Ворота были  распахнуты и  подперты кольями,  чтобы сами не  навалились на
косяки. И все дворы были раскрыты - так удобнее будет подавать помощь в ту
сторону, где хазары нападут на тын.
     Блестели покатые кровли,  жирно смазанные свежей глиной.  Во дворе на
козлах был распялен отцовский доспех.  Свежесмазанный салом,  он лоснился,
как  змеиная спина.  Три  лета  тому назад Ратибор еще  мог  надеть старый
доспех, потом сын перерос отца. Вот и отцовский меч с глубокой выщерблиной
на лезвии. А это что? Кривой нож, подарок Индульфа, лежал на колде точила.
Но где же мать, где Млава?
     Гнедой жеребец,  чуя кобылу,  заржал. От соседей ему ответило звонкое
горло.  Открылась калиточка в заборе.  Мать! За Анеей появилась и Млава. И
сейчас  же  в  избе  позвал требовательный голосок сына,  малого Ратибора,
грудного еще:
     - К-ха, к-ха, аааа!
     Не запах дома, Ратибор унес запах горячей смолы, все заслонивший, все
заменивший. И, думая о своем граде, он слышал горький запах смолы. Великие
чары кроются в запахах.
     - Мы  здесь сами  будем,  сами,  -  сказала Анея.  -  К  своим спеши.
Застигнут тебя в поле, и ты один зря пропадешь.
     Нигде не  осталось пристанища.  Среди поля распластался град -  серый
кусок,  обрезанный тыном.  Над  гребенкой тына одиноко торчал трубой узкий
сруб.  Это вышка:  Беляй велел срубить ее при вести о нашествии.  При той,
первой,  вести,  ложной, которую привез Мстиша. Как и все, Ратибор не знал
Судьбы.  Солгать своим было противно,  и  только.  Ратибор подчинился воле
воеводы для блага общей защиты.  А  теперь он  забыл свою ложь.  Все стало
иным, прошлого нет.
     В  дворе Анеи амбар прислонился задней стеной к  тыну.  На  его крыше
сделали помост,  на  помосте очаг под котлом со смолой.  Черный край котла
виден конному.  Оттуда и тек запах, который остался в ноздрях. И весь град
пахнет смолой. Не в граде дом Ратибора, а в слободе.
     С  опушки леса виднелись крыши,  на  них кто-то шевелился.  Готовят и
готовятся.  Напрасно тын  в  остриях,  за  острие легко  зацепиться петлей
аркана.  Привыкли люди  острить  пали.  Ратибор все  вспоминал,  как  мать
торопила его.  Еще она сказала:  "Зарок я на тебя положила,  чтобы ты взял
иную жену, коли нас побьют".
     Все в прежних мыслях мать держится -  чтобы ее род не прервался. Сама
наточила оружие,  закляла  жениться только  на  своей,  помнит  хазаринку.
Князь-старшина Беляй,  когда  Ратибор ему  поклонился,  слова  не  сказал.
Садясь за рвом в седло, Ратибор все глядел на град, на Беляя в воротах.
     Будто бы нечто хотел сказать князь-старшина своему родовичу.
     Молодой слобожанин чутко медлил.
     Беляй  мысленно  складывал краткую  речь  для  передачи  Всеславу.  А
сложив, молча махнул Ратибору, чтоб тот не ждал. Прошло время, ни к чему и
слова.
     Ратибор,  пустив коня, думал о том, что мало мужчин осталось в граде,
почти все ушли в войско.
     Градским теперь все равно, сколько хазар перешло Рось и где перешли.
     На поле выколосившийся хлеб наливал зерно. Поросшие сором межи рубили
поле на польца.  Ратибор узнавал желтоватые колосья пшеницы,  сизую зелень
овса, светло-остристую щетку ячменя, полбу, перистые метелки проса, синеву
гороха. Ни души кругом града, никто не сторожит хлеба от потравы зверем. И
дикой птице тоже раздолье.
     Эх,  а сын-то на два колена песенку тянет,  как пташка певчая.  "А-а,
а-а",  и пойдет:  "Ааааа!.." Те ребятишки-то тащились,  видать,  с лесного
озера.  Добыча у  них  хорошая.  Ратибор туда  хаживал малым.  Давно было,
кажется,  и не он то был.  Там птица не переводится, сколько ее ни бери...
Беляй  ладно  сделал  с  мостом,  его  теперь легко  затащить внутрь тына.
Кажется, тащат уже!..
     Толкнув лошадь, Ратибор без оглядки скрылся в лесу.





        Глава десятая. ВСЕСЛАВ

                                               Вступите, вступите в стремя
                                                                    златое
                                               За честь сего времени,
                                                         за Русскую землю!

                                                   "Слово о полку Игореве"


        1

     В  степи всадник видит далеко и  привык запоминать приметы.  Он ловит
очертания земли там,  где опускается небо,  замечает место солнца, следит,
куда падает тень.  В  лесу иное.  Хазары постоянно оглядывались,  пытались
приметить  деревья,   кусты,   повороты,  чтобы  суметь  вернуться,  когда
понадобится.  Тропа привела к засеке. Здесь следы подсказали хазарам место