воздух был полон их  голосами.  Поемные луга казались тесными от пасущихся
журавлей,  лебедей,  серых гусей и мелкого гуся -  казарки.  Все пролетные
уходили на юг, на юг, а лодьи бежали на север.
     - А на Белоозере-то уж снег, - замечал Порей.
     - Ильмень-озеро тоже стынет, - откликался другой.
     С  серого неба  падала мелкая морось.  Кутались в  плащи из  валяного
сукна,  которого дождь не берет, чернели голицы на руках, и от гребцов шел
пар.
     Встречались селенья,  выдавая себя  острыми шапками стогов на  лугах,
встречались  отдельные  дворики,  ладно  уставленные,  крепко  огражденные
надежными тынами -  не от людей, от зверей. Сидя на обмелевшем бережку под
кручей,  матерой  медведь пудов  на  пятнадцать весом,  вытянув островатую
морду,  злобно пялил красные глазки на проезжих и  привставал,  готовясь к
драке.  Пора такая -  спать приходит время,  а ологоветь не удается. То ли
логова подходящего не найдет,  то ли лег уже,  да вода невзначай подошла в
берлогу либо встревожил кто.  Такого зовут по-русски изъедухой - за злобу.
И  человек,  которому спать  не  дадут,  может  зря  обидеть первого,  кто
попадется  под  руку.  А  с  медведя  какой  спрос!  Не  попадайся такому,
бросается хуже бешеного пса,  и без всякого разума. Белка цокнула - обида,
в ярости лезет на дерево.  Птица взлетела -  за ней кидается, будто она во
всем виновата.
     Ока вела уже на восток. Третьей ночью река незаметно дала колено.
     Дальше и дальше, без остановок. Сизые тучи тянут навстречу, пригнетая
к  земле стаи пролетной птицы.  На четвертые сутки в воздухе вместо мороси
явились белые точечки - первый снег, крупка.
     Под этой-то крупкой, реденькой, не застилающей даль, Владимир заметил
в  речной пойме косулю.  Бежала она прямо к реке,  и не понять было сразу,
чего  же  она  так  торопится.  Но  как  скатилась  она  с  бугра,  следом
обнаружилась злая погоня.  Тройка серых вылупилась за  ней на  полном маху
крепких лап.
     Встав в рост,  Владимир заметил,  как по бережку с двух сторон бежали
другие волки,  и так точно была рассчитана облава, что косуле суждено было
попасть в волчьи зубы в конце короткого уже пути к реке.  К берегу!  Лодья
повернула,  и загонщики замялись - лодья шла прямо навстречу косуле. Серые
не решились спорить с людьми.  В одно время нос лодьи уперся в берег,  и к
нему выбежала косуля -  безрогая важенка.  Выбежала и встала в трех шагах,
видно решив,  что люди не так страшны,  как волки. Двое спрыгнули с носа -
косуля чуть подалась назад,  телом лишь, а копытца вросли в песок. Подошли
- не шелохнулась.  Взяли в руки,  охватив ноги,  поднесли к лодье и крепко
спутали, чтоб сама не побилась.
     - Твое счастье, князь, - сказал Порей, - береги.
     Он  берег,  чувствуя,  как  вначале быстро-быстро,  а  потом ровнее и
ровнее под коричневой шубкой билось испуганное сердце. А волки исчезли. Не
идут ли берегом,  стережа упущенную добычу?  Выпустили спасенную на другом
лугу, обжитом людьми: вдали конные пастухи водили изрядное стадо. Волки не
сунутся,  а  если решатся,  косуля забежит в  стадо,  а  там ее в обиду не
дадут.
     Случилось это  малое  событие перед поворотом на  север.  Его  прошли
ночью под  затянутым небом и  не  заметили,  как  звезды на  небе  ушли  в
сторону.
     Трудились на  веслах,  в  помощь себе распевая отрывистую гребцовскую
песню:

                        Э-гей, ты матушка-д Ока,
                        уж долга-то ты, долга,
                        нет тебе конца-начала,
                        укачала-д, уваляла,
                        д-силушки у нас не стало,
                        эй, бей, э-ей, бей,
                        руки-д, спину не жалей,
                        эй, э-ей, эй, эй!

     На   пятые  сутки  по   левой  руке   над   лесом  явилась  золоченая
маковка-луковица с  крестом на  темечке.  И  поднималась она  колокольней,
показывая один ярус, второй, А третий закрылся крышами города.
     Город  Коломень ставлен на  границе княжества.  На  запад от  него  в
скольких-то  верстах будет  ничем  не  отмеченная грань  Смоленской земли.
Свернув  к  левому  берегу,  вошли  в  устье  Москвы-реки,  к  коломенским
пристаням.   Вышли,   бережно   подтянули  лодьи   на   отлогий   бережок,
распрямились,  поглядели друг на  дружку.  Короток путь на  веслах,  всего
верст  пятьсот,  но  успел и  он  подсушить молодцов,  личики поосунулись,
рученьки повытянулись.


     Город  Коломень -  Околица,  как  значение Мценска,  или  Мченска,  -
Пчельник,  от мцелы -  мчелы -  пчелы,  а  Кром -  от укромной реки Кромы.
Слова, пристав к месту, твердеют и отстают от движения речи.
     С тяжелыми товарами люди продолжают плыть по Оке,  и,  миновав Муром,
входят в Клязьму,  по которой поднимаются до ЗалесскаЗалесск верхом,  зимой грузы возят на  санях.  От  Залесска Ростов близко.
Сухая дорога раз в пять короче водной.
     _______________
          
     - Не такие леса, как вятицкой, придется тебе повидать, князь золотой.
Пойдешь Мерьской землей.  Есть широкая тропа.  А без проводника и она тебе
будет не в помощь, - заботливо рассуждал боярин Бакота, правивший тиунство
в Коломене.  -  Все дам,  и лошадей, и проводников мерьян, проведут, как в
руках принесут.
     Владимиру  Коломень  напомнил  было  южные,  переяславльские  города,
крепкие,  поставленные с  заботой,  чтоб и путь был,  и вода под рукой,  и
поменьше труда ушло на  укрепление.  Удобней всего речные устья,  мысы при
впадении малой реки в  большую,  тут тебе и дороги,  и водопой.  Около рек
рыть колодцы -  верное дело:  сколько ни высок берег, до воды дойдешь. Так
ли,  иначе ли,  но  тут же мал-город Коломень увиделся Владимиру и  совсем
иным, чем южные, родные ему города.
     Ранним утром следующего дня, который пришелся на воскресенье, звонкий
колокол позвал к обедне. За ночь земля от мороза охрящевела, лужицы вздуло
мутными пузырями, иней выбелил тесовые крыши. В обширном для малого города
храме  тесно  не  было.   Стояли  семьями.  Куда  заметнее,  чем  на  юге,