обмелели.
     - Нет, отец не приказывал, - отказался Владимир.
     Спутники его, разоривши стол, вставали, чтоб, дохнув на дворе свежего
воздуха на сон грядущий, завалиться до утра где придется.
     Лутовин предложил князю приготовленную ему постель в  доме.  Владимир
отказался -  привык-де  укрываться небом.  Хозяин помянул -  перед зорькой
быть заморозку, и, не настаивая, дал князю шубу.
     Хорошо очнуться под  едва  бледнеющим небом и,  вдыхая острый воздух,
чистейший,  чем  вода  в  горном ключе,  ведомом лишь  птице  да  храброму
человеку,   увидеть  в   отсвете  звезд  припушенную  инеем  и   от   него
девственно-чистую, для тебя лишь сотворенную землю. Очнувшись, открыв очи,
хорошо почувствовать, как пробуждающиеся чувства подарят тебе запах лошади
и  запах  кожи  седла,  служившего тебе  изголовьем,  хорошо,  когда  твой
проснувшийся слух - верный, неторопливый слуга - вводит тебя в мир звуков,
и они приходят один за другим, чтобы в краткий миг, когда ты еще на пороге
между сном и явью, ты понял: звуки - это толпа. Но может быть, лучше всего
чувство силы и бодрости тела,  но не ощущение тела. Ты начнешь чувствовать
тело,  когда к тебе приблизится старость.  Не бойся,  ты не заметишь этого
дня.  Такого дня  нет.  Так  как  все -  переход и  оттенки,  нет лестниц,
границ-рубежей,  нет  порогов.  Именуемое самым  главным  ты  теряешь,  не
замечая,  не зная,  и в этом,  говорят, есть лучшее свидетельство мудрости
мирозданья.
     За  кромской поляной версты на  две  лес был разрежен порубкой дров и
подходящих для дела лесин,  но  след человеческих рук был обозначен резкой
границей.  За  ней  вновь встала нетронутая чаща.  Торная тропа шла  левым
берегом Оки.  То лес выталкивал тропу на берег, то прихоть извилистой реки
вдавливала в  лес  круглый  локоть  излучины.  Глазу  открывалась ленивая,
светлая полоса,  коротко обрезанная следующим витком,  и была видна вторая
тропа,  протоптанная людьми  и  лошадьми,  которые бечевой поднимали лодьи
против теченья. Пустынно и скучно было на холодной реке.
     Встречались тропки,  которые, отходя от дороги, напоминали о вятицких
старых  градах,  подобных  принявшему  бывшего  дружинника-путешественника
Алексея-Приселку.
     - Княжьи подданные сидят там,  отгородившись лесом лучше,  чем морем.
Море для всех, в лесу: хочу - пущу, не хочу - не пролезешь, - шутил боярин
Порей.  Он  рассказывал о  французах -  нормандцах,  герцог  которых Гийом
недавно завоевал Британию -  Англию.  Предок герцога приплыл из  Норвегии,
отнял  добрый  кусок  земли  у  короля франков и,  взяв  себе  часть,  всю
остальную  роздал   дружинникам,   по   достоинству  каждого,   вместе   с
завоеванными людьми.  Нормандцы  построили себе  замки,  укрепили  города.
Получившие от  герцога много  земли  уделили часть другим.  Все  владетели
обязаны воинской службой, младший - старшему, все вместе - герцогу.
     - Там все законники,  -  усмехался Порей,  - все кладут на пергамент,
кто кому чем обязан,  кто сколько платит дани. Приходилось мне встречаться
с купцами из Нормандии,  -  говорил Порей,  -  наших порядков они никак не
могут понять.
     Видимые одним  птицам  лесные  вятицкие давали священникам за  требы,
епископу - на построение храмов и бедных; давали и князю: по необходимости
выходить из лесов в  города для торговли соглашались с  пошлиной.  Порей и
князь  опять вспоминали о  древней дани,  наложенной Святославом Игоричем:
векша или горностай с  дымаподчинения.  И  сегодня опасно лезть в  лес без спроса по вятицким следам.
Тропы  заваливают,   с  деревьев  стреляют  -   безумный  сунется.   Здесь
по-нормандски землю не  соберешь,  будь  трех пядей во  лбу.  Нужно умом и
добром.
     _______________
               - 6-7 копеек.

     Кромский княжой посадник Лутовин умел  ладить с  людьми.  Он  говорил
князю  Владимиру:  живу  с  лесными вятицкими дружно,  княжой  казне  есть
прибыток. Солнце и буря...
     Дорога  дорога новизной,  к  которой редкое сердце не  чутко.  Дорога
красотой,  ибо  внове редкое место не  одарит тебя за  первый взгляд.  Еще
дороже радость познанья. Под лежачий камень и вода не течет - не про мошну
пословица  сложена.   Редко   русские  пословицы  поучают  прибытчиков  да
любителей поживиться.  Деды умели глубоко брать. А выгода? Э, дело пустое!
Сегодня убыток,  завтра прибыль. Время растратить жалко, его не вернешь. А
храбрости лишиться -  все потерять. Не потому ль деды заглядывали поглубже
да  повыше?  Сосна,  распустив корни поверху,  главный посылает вниз,  как
продолженье себя под землей.  И бурелом,  ломая здоровые деревья, не может
их  согнуть.  А  камыши послушно ложатся под  ветром,  чтоб  потом,  встав
прежнею  шумной  толпой,  закрыть  остродлинной листвой тела  неосторожных
собратьев своих, которых они же и сломали, полегая от ветра.
     Каждому  свое,  не  будем  судьями,  вынося  приговоры в  сравненьях.
Сравненье,  обманывая очевидностью,  поспешно и жестоко, а человек прочнее
гор.  Недаром кто-то взывал: "Не пошли нам, о боже, все, что люди способны
вынести".  Недаром в  столь  удаленной древности,  с  которой имена  давно
осыпались трухой,  а  мысль  сохранилась,  изображал себя  человек  знаком
звезды,  окруженной беспредельностью им  же  сотворенного пространства,  и
давал своему всемогущему богу  свои  собственные черты лица и  вид  своего
тела.  Большие  люди  сами  ограничивали  свою  гордость  смиреньем,  чтоб
ненароком не разрушить сотворенное ими.
     В седле трудом тела, чувств, мысли молодой князь Владимир творил свою
дорогу,  одолевая отцовский удел, обладая им, приобретая движением. Ничего
не получил бы он,  если б  некая сила несла его в  мягком гнезде и  он без
усилий  наблюдал  движенье земли  под  собой,  скучая  однообразием дикого
сборища деревьев -  все,  как одно, - однообразием тусклой осенней реки, и
только бы думал - когда же конец путешествию.
     Лутовин предупреждал - тропа на Мценск не столь торная, как из Курска
до Крома.  АН и сюда доходит рука кромного хозяина. Через ручьи - мостики,
через  речки-мосты,  не  ветхие,  со  следами  заботы:  изношенные  бревна
заменены свежими.  Через Цон,  верстах в тридцати с лишним от Крома,  мост
длиной сажен в сорок был строен здесь заново. Сохранив прежние сваи, рядом
с ними вбили вторые, усилили переводины, уложили настил.
     Миновав  Цон,  всадники  опустились  в  широкую  долину,  по  которой
струился Орлик, тихо вливаясь в Оку. Здесь напоили лошадей, задали в торбы
немного овса  и,  не  слишком медля,  пустились дальше,  чтобы  лошади  не
остудились.
     Орлик - не простая речка. Идет Орлик из самого сердца вятицкого леса.