Князя Владимира,  Порея и  еще нескольких бояр Лутовин увлек в особый
покойчик, где ждал их стол под белой скатертью с заежками, и хозяин просил
отведать хлеба-соли,  ссылаясь на недостатки: в лесу живем, сосне молимся,
не в  Киеве,  не в  Чернигове,  не в  Переяславле славном.  Однако ж одних
грибов разного приготовления было выставлено десятка два  мис,  сколько-то
блюд с  рыбой -  заливной и  жареной,  с телятиной,  с копченой запеченной
свининой,  с кашами -  пшеничной,  из толченой ржи, из гречи; в стеклянных
посудинках краснела брусника моченая,  с ней соперничала луговая клубника,
которую собирают в сенокос, а хранить умеют до весны.
     Только сели,  как с  подносом явилась красивая девушка и  с  поклоном
предложила молодому князю отведать чару. Обычай. Хозяйка пригубила, князь,
поцеловав ее, отпил, сколько хотелось, и пустил братину по кругу. По виду,
емкости было втрое поменьше,  чем в конском ведре, но форма ему подражала.
Ведерко было  собрано из  полированной тонкой  клепки,  сбито  серебряными
обручами и ушки выставлены - не хватало лишь дужки. Забрав назад осушенную
братину,  красавица,  которая,  ничуть не  стесняясь,  следила за гостями,
истово поклонилась,  зазвенев бусами,  длинными серьгами,  вышла и  тут же
вернулась, принеся уже на другом подносе глубокие мисы с горячим варевом -
по одной на двоих гостей, - и ушла совсем.
     По одежде, по открытым волосам на Руси девушку отличают от женщины за
версту.  Боярин Порей,  полагая, не вдовеет ли Лутовин, похвалил хозяйскую
дочь и спросил о жене.
     - Здорова, - отвечал Лутовин, - она с другими распоряжается, а дочку,
вишь,  к  нам послала.  Что там старухи?  Дочка-то ровесница тебе,  князь,
будет.  И  жених есть  хороший,  -  добавил Лутовин,  чтобы его  правильно
поняли.
     Ели усердно. Лутовин спрашивал о здоровье князя Всеволода, о княгине,
о  князе Ростиславе,  младшем брате князя Владимира,  о  сестрах,  о князе
Святославе Ярославиче, о его семейных. О киевских же делах и не заикнулся,
будто ему дела нет.
     Князь Всеволод велел сыну  в  Кроме оставить лошадей и,  взяв  лодьи,
идти далее Окой.  Спросил Лутовина,  и он князь Всеволодов оспорил приказ:
времени-де лишнего потеряете,  хоть и немного,  да дня упущенного никто не
подбирал в  суму,  потому-то  и  время,  как  старые люди говорят,  дороже
золота:  золото лежит,  а день от тебя бежит, день не конь - аркана на шею
не накинешь.
     - Летом дождь шел заказной -  на всходы,  на стебель, на трубку да на
колос,  -  объяснял Лутовин. - Косовицу начали - не мочил. Снопы вывезли -
задождило  под  осенний  гриб.   Ныне  десятый  день  сухой,  в  Оке  вода
опустилась.  И еще опустится, от мелей и перекатов ночами стоять придется.
Дождю не бывать еще с неделю.  Тропа на Мценск сухая, торная. Во Мценске у
боярина Шенши, который город держит, лодей много. С северу-то гости шли, а
с  югу,  из-за  половцев,  такого прихода не  было.  От  Мценска на лодьях
пойдете Зушей в Оку.  Зушь-то Оку полноводит и в сушь-то, - привел Лутовин
вятицкую поговорку.
     В обличье Лутовина князь Владимир находил приглядевшуюся уже вятицкую
стать. И спутники Алексея-Приселка, и парень, отказавшийся идти в дружину,
и  другие,  примеченные в  Курске  и  по  пути  в  Кром,  могли  сойти  за
родственников того же Лутовина.  Высокие ростом, широкие костью, но сухие,
вятичи  казались вопреки сухости тела  тяжелыми,  будто  кости  в  них  из
железа.  Большелобые,  крупноносые,  темно-русые,  с  глубоко  посаженными
серыми глазами,  с  лицами,  высеченными из  светлого дуба,  вятицкие люди
привлекали очевидной своей надежностью, но чувствовалось - зря не задевай,
такой однажды отломит - за год не срастется.
     Спросив глазами боярина Порея,  Владимир решил идти в Мценск верхами.
Сказал -  никто не  перечил.  Вспомнилось не то прочитанное,  не то кем-то
сказанное:  управлять -  не столько приказывать,  но больше угадывать волю
управляемых,  тогда держава прочна согласием.  Хоть и  в  малом,  но все ж
угадал и  был доволен не  мелочью,  а  тем,  что сначала ступил,  а  потом
вспомнил правило.  Кто  начинает с  поиска  правил,  тот  всегда  поступит
неправильно:   растечется  мыслью,   поддастся  сомнениям.   Нужно,   чтоб
получалось само собою. Это Владимир знал по собственному опыту. Всадник не
должен думать, что обязан он сделать руками, ногами и туловищем, заставляя
лошадь идти по приказу,  а не по ее желанию. Пока будешь думать, конь тебя
унесет,  задумавшийся ездок -  недоучен.  Стрелу ли пуская, меча ли копье,
рубясь ли  мечами,  не найдешь времени для размышленья,  что и  как делать
пальцами.  Воинское молодой князь выучил,  если и не хватало чего, то лишь
полной силы - она же прибывает сама. Так бы и с мыслью!
     Лутовин рассказывал о себе:  коренные вятичи,  самосевом взошли мы на
лесных полянах да опушках,  далеко от леса не отходили,  сунемся в степь -
вольно,  хорошо,  степные надавят - отойдем, лесом отгородясь. Имя Лутовин
либо Лутова -  от липы это прозвище, вернее, от лыка, вятицкие лыком шиты,
на  лыке  ходят,  под  лыком  спят:  так  соседи дразнят,  но  вятицкие не
обидчивы, на лыке ходят для удобства, а сапоги у каждого есть. Оленья жила
не прочнее лыка,  разве что жилкой шить удобнее.  Лутовин знал свой род до
четырнадцатого колена: безродный - что ветка отломленная, сохнет без сока,
без рода нет чести. Вятицкие свои рода помнят, русские имена носят рядом с
крестильными.  Предок был  именем Лют  или  Лютослав,  время переделало на
Лутовина,  ведь слово живое,  язык его трет,  точит,  на нем же, на слове,
новая кожа нарастает,  и  не поймешь,  что раньше иным словом люди сказать
хотели.


     Задумавшись,  Лутовин прервал речь,  и глаза его, устремленные вдаль,
обрели глубину, будто увидел он нечто и вбирал в себя. Владимир же понял -
такой человек праздного вопроса не задаст.  Да и  задаст ли вопрос вообще?
Проезжие через Кром сами ему рассказывают,  что где делается. Знает он про
Всеслава и про бегство старшего Ярославича. Не кличет князь Всеволод людей
на помощь из Крома, из Мценска, - значит, не собираются младшие Ярославичи
силой гнать Всеслава из Киева либо на половцев ныне идти.  Но сам Владимир
не удержался;
     - Не было никакой засылки от Всеслава?
     Глубоко, как из колодца, Лутовин глянул в глаза молодому князю.
     - Нет, - ответил, как отрубил. Сам-де понимай силу краткого слова. Не
сказал я тебе - не знаю, либо - будто бы не было, либо - не видел я. Нет -
значит знаю,  что не  было никого,  значит,  Всеслав не собирается теснить
Ярославичей за Днепром, и напрасно князь Всеволод тревожится за Ростовскую
землю.  Напрасно?  Так почему же Лутовин советовал ехать скорее?  "Коль не
говорит сам, не спрошу", - решил Владимир.
     - Счета-записи не проверишь ли, князь? - спросил Лутовин, и глаза его