мертвой травинкой,  куском древесной коры,  слепившейся метелкой камыша, в
которой ранний дрозд искал себе пищу.
     Илвичи,  россичи и каничи гнали челны к западному берегу острова.  На
мели  гребцы прыгали в  воду,  затаскивали челн подальше на  песок.  Людей
много, нужно - и на руках поднимут.
     Племена приставали стаями,  как птицы. Каждый ставил свои челны тесно
и  прямо,  чтобы занять меньше места.  Так  легче досмотреть за  порядком,
быстрее покажешь товар.
     Все ездившие на Торжок-остров имели здесь свой причал.  Из года в год
челны размещались по неизменному порядку:
     у самой головы острова ставились россавичи, живущие по правому берегу
Россавы, от истока до среднего течения;
     ниже их - славичи, обитающие между верховьем Роси и Ростовицей;
     потом - ростовичи с левого берега Ростовицы-реки;
     за ними - бердичи с верховьев Ростовицы;
     далее - илвичи и россичи;
     последними с Поросья причаливают каничи.
     Всех их семь племен,  именующих себя по-разному. Для других же славян
они,  обитающие по Рось-реке и ее притокам,  - россичи, или руссичи, какой
выговор иным легче дается. Остальные приднепровские славяне, пахари лесных
полян,  плавают на верхний торг, под гору. Так им удобнее, ближе. Ирпичи и
хвастичи  спускаются по  Ирпень-реке,  здвижичи  -  по  Здвиже,  сквиричи,
лазоричи,  ромодане, жуляне, житомичи, бердичи - по Тетерев-реке и Иршени,
ужичи с жеричами -  Уж-рекою.  Горынь-река,  Случь и сама Припять приносят
глевтичей,  казатичей,  жмеричей,  беличей,  чаповичей,  олевичей.  Вятичи
спускаются на  верхний торг по Остру,  Сейму,  Десне и  Снову.  Лишь малая
часть вятичей, живущих на Супой-реке, приходит на Торжок-остров.
     Ромеи тоже из года в год приходят одни на Торжок-остров,  другие - на
верхний торг.
     Езда на  торг для россичей,  как для всех славян,  люба развлечением,
которое краше  сладкого куска.  Уже  вбиты  в  песок перед челнами рогатые
колья.  Горят дрова, привезенные с собой, - на острове растет только хилый
ивняк.  Забрав мутной речной водицы, бросили в котлы запасенную свежинку -
и, забыв голод, пустились тешить глаза.
     Ромейские корабли стояли за островом у стрелки на причальных канатах.
Самый большой корабль ромеев будет немногим длиннее славянского челна,  но
куда шире.  А по высоте борта кажется домом в сравнении с землянкой. А еще
лучше  сказать:   славянский  челн  как  волк  по  сравнению  с  ромейским
быком-кораблем.
     Будто нарочно,  чтобы показать себя на  плаву,  к  острову тянули еще
четыре корабля. Ветер дул не в корму, а в бок, косой парус надувало слева,
но  корабли правили прямо к  острову.  Ратибор понял:  парус тянет в  одну
сторону,  руль упирается в другую,  а корабль между ними движется прямо!..
Умно  плавают ромеи...  На  переднем корабле вдруг уронили с  мачты парус.
Из-за  кормы выскочила лодочка с  двумя гребцами,  за  ней  тянется канат,
тонет,  хлещет  по  воде.  Ромеи  выгребли на  мель,  выскочили в  воду  и
стараются перевернуть посудинку.  Для чего ж? А, там якорь. Тоже правильно
делают, его над лодкой неудобно поднять.
     Еще  несколько усилий -  и  лодка перевернута.  На  корабле подтянули
канат, корабль потащило, но нет, якорь захватил под водой. Кое-где на мели
высовывались якоря других кораблей.  Один как трезубая острога,  но  зубцы
отогнуты в  разные стороны,  другой похож на жернов.  Этот,  видно,  берет
своим весом - свинцовый.
     Ромеи тем временем поставили челночок,  веслом выплеснули воду.  Один
ромей совсем голый,  как  мать родила,  другой в  коротких,  издали видно,
грязных штанах.  Кожа смуглая,  головы черные, на плечах и груди ч+рный же
волос.  Ратибор  жадно  вглядывался в  первых  увиденных  ромеев.  Те  уже
забрались в челнок и быстро приближаются к кораблю.
     Носы  у  корабля высокие,  выгнутые.  У  одного  торчит железный кол.
Наедет -  боднет,  как тур,  проткнет,  как кабан. Синим, желтым и красным
расписаны выпуклые борта.  Корма ниже носа,  но  тоже высока.  К  середине
борта понижаются, однако же до воды остается добрый рост человека. С такой
высокой палубы грести не будешь, в бортах понаделаны дыры для весел.
     Вон стоит воин в блестящих,  как золото,  медных доспехах.  На голове
шлем с гребнем от лба до затылка.
     Вон ромей,  белокурый,  как сам Ратибор,  в белой чистой одежде, пола
закинута на левое плечо,  правая рука и грудь голые. Ромей сделал ладонями
щиток, кричит. Ишь, по-русски желает здоровья.
     Что ж,  Ратибор и другие из молодых здесь впервые, ромеи же по Днепру
поднимаются  каждую  весну.  Вот  и  знают  славянскую  речь,  как  каждый
островок, каждый поворот великой реки. У них, ромеев, таких рек нет.


     День был хотя и весенний,  но жаркий.  На высоком месте острова,  где
сыпучий песок  связан корнями ивняка,  купцы раскидали шатры из  черного и
серого войлока. Для прохлады края шатров были приподняты, виднелись лари с
товаром,  высокие узкие корчаги,  которые ромеи называют амфорами, постели
из  ременных сеток  на  легких  рамках.  На  сетках  войлочные подстилки и
мешочки, набитые пухом. Их ромеи любят класть себе под ухо, когда спят.
     У шатров в песок врыты высокие,  сажени четыре, шесты. Не деревянные,
а  из  особенного тростника.  Он  такой же  коленчатый,  как  росский,  но
твердый,  подобно кости,  и  в  нижних коленах толщиною с руку.  На шестах
большие куски  разрисованных тканей.  Ветер  теребил полотнища,  сразу  не
рассмотришь.  Вглядываясь,  Ратибор узнал орла, разглядел старца с большой
бородой и с сиянием вокруг головы,  женщину в красных одеждах с младенцем.
Были просто кресты: белые на красной ткани, синие - на желтой.
     С  десятком  слобожан Ратибор  провожал старших  в  гости  к  ромеям.
Хозяева ждали  перед шатрами.  Не  успели росские поклониться,  как  ромеи
согнулись еще ниже.  Улыбаются,  рады. Знакомые! Чамота называет несколько
ромеев по  именам,  они  ему  отвечают.  Новички с  любопытством наблюдают
незнакомый им  обряд.  Один  ромей  вышел вперед,  протянул гостям руки  и
сказал по-росски:
     - Торг между нами да будет мирен, незлобив и чист от неправды.
     - Такой  торг  пусть  и  будет,  -  ответил Чамота и  руками коснулся
открытых ладоней купца.
     - Мы  в  том  обещаемся  богом  святым,   вседержителем,   Христом  -
спасителем мира,  - продолжал ромей. Говорил он по-росски, но не все слова
Ратибор понял сразу.  Что за вседержитель, какой это бог и кто мир спасал,
зачем спасал, от кого?
     - Все мы обещаемся, - вразброд повторили остальные купцы, выговаривая