восстановить древнее единство Веры; кланяется ему от имени всего
Духовенства и желает, чтобы любовь братская обитала в сердцах Христиан.



                                Глава XVII

    ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ МСТИСЛАВ ИЗЯСЛАВИЧ КИЕВСКИЙ. АНДРЕЙ СУЗДАЛЬСКИЙ, ИЛИ
                        ВЛАДИМИРСКИЙ. Г. 1167-1169


  Вероломство Владимира. Изгнание Святослава из Новагорода. Война с
Половцами. Речь Мстислава. Клевета Бояр. Ненависть Андрея ко Мстиславу.
Взятие и совершенное падение Киева.


   Сыновья Ростислава, брат его Владимир, народ Киевский и Черные Клобуки
- исполняя известную им последнюю волю умершего Великого Князя - звали на
престол Мстислава Волынского. Сей Князь, задержанный какими-то особенными
распоряжениями в своем частном Уделе, поручил Киев племяннику, Васильку
Ярополковичу, прислал нового Тиуна в Киев и скоро узнал от них, что дядя
его, брат Ярослав, Ростиславичи и Князь Дорогобужский Владимир Андреевич,
заключив тесный союз, думают самовольно располагать областями: хотят
присвоить себе Брест, Торческ и другие города. Мстислав оскорбился;
призвал Галичан, Ляхов и выступил к Днепру с сильною ратию. Усердно любив
отца, Киевляне любили и сына, знаменитого делами воинскими; народ ожидал
Мстислава с нетерпением, встретил с радостию, и Князья смирились. Только
Владимир Мстиславич, малодушный и вероломный, дерзнул обороняться в
Вышегороде: Великий Князь мог бы наказать мятежника; но, желая тишины,
уступил ему Котелницу и чрез несколько дней сведал о новых злых умыслах
сего дяди. Владимир хотел оправдаться. Свидание их было в Обители
Печерской.
   "Еще не обсохли уста твои, которыми ты целовал крест в знак искреннего
дружества!" - говорил Мстислав, и требовал вторичной присяги от Владимира.
Дав оную, бессовестный дядя за тайну объявил Боярам своим, что Берендеи
готовы служить ему и свергнуть Мстислава с престола. Вельможи устыдились
повиноваться клятвопреступнику. "И так отроки будут моими Боярами!" -
сказал он и приехал к Берендеям, подобно ему вероломным: ибо сии варвары,
быв действительно с ним в согласии, но видя его оставленного и Князьями и
Боярами, пустили в грудь ему две стрелы. Владимир едва мог спастися
бегством. Гнушаясь сам собою, отверженный двоюродным братом, Князем
Дорогобужским, и боясь справедливой мести племянника, сей несчастный
обратился к Андрею Суздальскому, который принял его, но не хотел видеть;
обещал ему Удел и велел жить в области Глеба Рязанского. Мать Владимирова
оставалась в Киеве: Мстислав сказал ей: "Ты свободна: иди куда хочешь! но
могу ли быть с тобою в одном месте, когда сын твой ищет головы моей и
смеется над святостию крестных обетов?"
   Андрей тогда же принял к себе и другого изгнанника, Святослава
Ростиславича.
   Новогородцы - думая, что смерть отца Святославова разрешила их клятву -
в тайных ночных собраниях умыслили изгнать своего Князя. Сведав заговор,
Святослав уехал в Великие Луки и велел объявить Новогородцам, что не хочет
княжить у них. "А мы не хотим иметь тебя князем", - ответствовали
граждане, клялися в том иконою Богоматери и выгнали его из Лук. Святослав
бежал в Суздальскую область и, с помощию Андрея обратив в пепел Торжок,
грабил окрестности. С другой стороны Князь Смоленский, отмщая за брата,
выжег Луки. Бедные жители стремились толпами в Новгород, требуя защиты.
Могущественный Андрей, действуя согласно с Романом Смоленским и Всеславом
Полоцким, хотел, чтобы Новогородцы смирились пред Святославом. "Вам не
будет иного Князя", - говорил он с угрозами. Но упрямый народ презирал
оные; убил Посадника и двух иных друзей Святославовых; готовился к обороне
и просил сына у Великого Князя Мстислава, обещаясь умереть за него и за
вольность. Едва Послы Новогородские могли проехать в Киев: ибо на всех
дорогах стерегли их и ловили как злодеев. Между тем в Новогороде
начальствовал умный Посадник Якун и заставил Святослава удалиться от Русы:
сей Князь, имев сильное войско союзное, не дерзнул вступить в битву,
довольный разорением многих селений, и чрез два года умер, хвалимый в
летописях за его добродетель, бескорыстие и любовь к дружине.
   [1168 г.] Несколько месяцев Новгород сиротствовал без Князя, с
нетерпением ожидая его из Киева. В сие время Мстислав был занят воинским
предприятием. В торжественном собрании всех Князей союзных он сказал им:
"Земля Русская, наше отечество, стенает от половцев, которые не пременили
доныне их древнего обычая:
   всегда клянутся быть нам друзьями, берут дары, но пленяют Христиан и
множество невольников отводят в свои вежи. Нет безопасности для купеческих
судов наших, ходящих по Днепру с богатым грузом. Варвары думают совершенно
овладеть торговым путем Греческим. Время прибегнуть к средствам
действительным и сильным. Друзья и братья! Оставим междоусобие; воззрим на
Небо, обнажим меч и, призвав имя Божие, ударим на врагов. Славно, братья,
искать чести в поле и следов, проложенных там нашими отцами и дедами!" Все
единодушно изъявили согласие умереть за Русскую землю, и каждый привел
свою дружину: Святослав Черниговский, Олег Северский, Ростиславичи, Глеб
Переяславский, Михаил, брат его, Князья Туровский и Волынские. Бояре
радовались согласию Государей, и народ благословлял их ревность быть
защитниками отечества. Девять дней шло войско степями: Половцы услышали, и
бежали от Днепра, бросая жен и детей. Князья, оставив назади обоз, гнались
за ними, разбили их, взяли многие вежи на берегах Орели, освободили
Российских невольников и возвратились с добычею, с табунами и пленниками,
потеряв не более трех человек. Сию добычу, следуя древнему обыкновению,
разделили между собою Князья, Бояре и воины. Народ веселился и
торжествовал победу в день Пасхи.
   Скоро, к общему удовольствию, прибыл благополучно и богатый купеческий
флот из Греции: Князья ходили с войском на встречу к оному, чтобы защитить
купцов от нападения Половцев, еще не совсем усмиренных.
   Ни Мстислав, пируя тогда с союзниками под Каневом, ни Киевляне, радуясь
победе и товарам Греческим, не предвидели близкого несчастия. Одна из
причин оного была весьма маловажна: Князья жаловались на Мстислава, что
он, будучи с ними на берегах Орели, тайно посылал ночью дружину свою вслед
за бегущими врагами, чтобы не делиться ни с кем добычею. Два Боярина,
удаленные Великим Князем от двора за гнусное воровство, старались также