что она, потеряв второго, любезного ей супруга, возвратилась в Россию:
   но сие обстоятельство кажется сомнительным. Сын ее, Филипп, царствовал
во Франции, имея столь великое уважение к матери, что на всех бумагах
государственных Анна вместе с ним подписывала имя свое до самого 1075 года.
   Честолюбие, узы семейственные, привычка и Вера Католическая, ею
принятая, удерживали сию Королеву во Франции.
   Третья дочь Ярославова, Анастасия, вышла за Короля Венгерского, Андрея

                                I.

   Вероятно, что сей брачный союз служил поводом для некоторых Россиян
переселиться в Венгрию, где в разных Графствах, на левой стороне Дуная,
живет доныне многочисленное их потомство, утратив чистую Веру отцев своих.
   Ссылаясь на Летописцев Норвежских, Торфей называет Владимира, старшего
Ярославова сына, супругом Гиды, дочери Английского Короля Гаральда,
побежденного Вильгельмом Завоевателем. Саксон Грамматик, древнейший
Историк Датский, также повествует, что дети несчастного Гаральда, убитого
в Гастингском сражении, искали убежища при дворе Свенона II, Короля
Датского, и что Свенон выдал потом дочь Гаральдову за Российского Князя,
именем Владимира; но сей Князь не мог быть Ярославич. Гаральд убит в 1066
году, а Владимир, сын Ярославов, скончался в 1052 (построив в Новегороде
церковь Св. Софии, которая еще не разрушена временем и где погребено его
тело).
   Кроме Владимира, Ярослав имел пятерых сыновей: Изяслава, Святослава,
Всеволода, Вячеслава, Игоря. Первый женился на сестре Казимира Польского,
несмотря на то, что его родная тетка была за сим Королем; а Всеволод, по
сказанию Нестора, на Греческой Царевне. Новейшие Летописцы называют
Константина Мономаха тестем Всеволода; но Константин не имел детей от Зои.
Мы не знаем даже, по Византийским летописям, ни одной Греческой Царевны
сего времени, кроме Евдокии и Феодоры, умерших в девстве. Разве положим,
что Мономах, еще не быв Императором, прижил супругу Всеволодову с первою,
неизвестною нам женою? - О супружестве других сыновей Ярославовых не можем
сказать ничего верного. Историки Немецкие пишут, что дочь Леопольда, Графа
Штадского, именем Ода, и Кунигунда, Орламиндская Графиня, вышли около
половины XI века за Князей Российских, но, скоро овдовев, возвратились в
Германию и сочетались браком с Немецкими Принцами. Вероятно, что Ода была
супругою Вячеслава, а Кунигунда Игоревою: сии меньшие сыновья Ярославовы
скончались в юношестве, и первая от Российского Князя имела одного сына,
воспитанного ею в Саксонии: думаю, Бориса Вячеславича, о коем Нестор
говорит только с 1077 года и который мог до того времени жить в Германии.
   Летописцы Немецкие прибавляют, что мать его, выезжая из нашего
отечества, зарыла в землю сокровище, найденное им по возвращении в Россию.
   Великий Князь провел остаток жизни своей в тишине и в Христианском
благочестии.
   Но сия усердная набожность не препятствовала ему думать о пользе
государственной и в самых церковных делах. Греки, сообщив нам Веру и
присылая главных духовных Пастырей, надеялись, может быть, чрез них
присвоить себе и некоторую мирскую власть над Россиею: Ярослав не хотел
того и еще в первый год своего Единодержавия, будучи в Новегороде, сам
избрал в начальники для сей Епархии Луку Жидяту; а в 1051 году, собрав в
Киеве Епископов, велел им поставить Митрополитом Илариона Россиянина, без
всякого участия со стороны Константинопольского Патриарха... Иларион, муж
ученый и добродетельный был Иереем в селе Берестове при церкви Святых
Апостолов: Великий Князь узнал его достоинства, имея там загородный дворец
и любя, подобно Владимиру, сие веселое место.
   Наконец, чувствуя приближение смерти, Ярослав созвал детей своих и
хотел благоразумным наставлением предупредить всякую распрю между ими.
"Скоро не будет меня на свете, - говорил он, - вы, дети одного отца и
матери, должны не только называться братьями, но и сердечно любить друг
друга. Знайте, что междоусобие, бедственное лично для вас, погубит славу и
величие Государства, основанного счастливыми трудами наших отцев и дедов.
Мир и согласие ваше утвердят его могущество. Изяслав, старший брат,
заступит мое место и сядет на престоле Киевском: повинуйтесь ему, как вы
отцу повиновались. Святославу даю Чернигов, Всеволоду Переяславль,
Вячеславу Смоленск: каждый да будет доволен своею частию, или старший брат
да судит вас как Государь! Он защитит утесненного и накажет виновного".
Слова достопамятные, мудрые и бесполезные! Ярослав думал, что дети могут
быть рассудительнее отцев, и к несчастию ошибся.
   Невзирая на старость и болезнь, он все еще занимался государственными
делами:
   поехал в Вышегород и там скончался [19 февраля 1054 г.], имея от роду
более семидесяти лет (супруга его умерла еще в 1050 году). Из детей был с
ним один Всеволод, которого он любил нежнее всех других и никогда не
отпускал от себя.
   Горестный сын, народ и Священники в служебных ризах шли за телом из
Вышегорода до Киева, где оно, заключенное в мраморную раку, было погребено
в Софийской церкви. Сей памятник, украшенный резными изображениями птиц и
дерев, уцелел до наших времен.
   Ярослав заслужил в летописях имя Государя мудрого; не приобрел оружием
новых земель, но возвратил утраченное Россиею в бедствиях междоусобия; не
всегда побеждал, но всегда оказывал мужество; успокоил отечество и любил
народ свой.
   Следуя в правлении благодетельным намерениям Владимира, он хотел
загладить вину ослушного сына и примириться с тению огорченного им отца.
   Внешняя политика Ярославова была достойна Монарха сильного: он привел
Константинополь в ужас за то, что оскорбленные Россияне требовали и не
нашли там правосудия; но, отмстив Польше и взяв свое, великодушною помощию
утвердил ее целость и благоденствие.
   Ярослав наказал мятежных Новогородцев за убиение Варягов так, как
Государи не должны наказывать: вероломным обманом; но, признательный к их
усердию, дал им многие выгоды и права. Князья Новогородские следующих
веков должны были клясться гражданам в точном соблюдении его льготных
грамот, к сожалению, истребленных временем. Знаем только, что сей народ,
ссылаясь на оные, почитал себя вольным в избрании собственных Властителей.
Память Ярославова была в течение веков любезна жителям Новагорода, и
место, где обыкновенно сходился народ для совета, в самые позднейшие
времена именовалось Двором Ярослава.
   Сей князь заточил брата, обнесенного клеветниками; но доказал свое
добродушие, простив мятежного племянника и забыв, для счастия России,
прежнюю вражду Князя Тмутороканского.