способностью   находить   свои   собственные   пути   и   не   считаться   с
интеллектуальными  авторитетами.  Этот  человек  втянул  меня  в   споры   о
чрезмерном  сбережении,  в   котором   он   видел   причину   недостаточного
использования капитала и труда в  периоды  ухудшения  конъюнктуры.  Я  долго
старался   опровергнуть   его   аргументы,   пользуясь    обычным    оружием
ортодоксальной экономической теории. Но в конце концов он переубедил меня, и
я  взялся  вместе  с  ним  за  разработку  теории  чрезмерного   сбережения,
изложенной в нашей книге "Физиология промышленности", опубликованной в  1889
г. Это было первое открытое выступление в  моей  еретической  карьере,  и  я
никак не представлял себе его немедленные последствия. Как раз в это время я
оставил работу в школе и взялся за новое дело: чтение популярных  лекций  по
экономике и литературе при университете. Первым ударом был отказ лондонского
управления народных курсов разрешить мне чтение курса политической экономии.
   Как я узнал, причиной было  вмешательство  одного  профессора-экономиста,
который прочитал мою книгу и увидел в ней нечто вроде попытки доказать,  что
земля плоская. Каким образом может существовать предел полезному сбережению,
когда каждый элемент сбережения улучшает структуру  капитала  и  увеличивает
фонд, из которого выплачивается заработная плата? Здравомыслящие  экономисты
не могли без ужаса относиться к теории, которая стремится подорвать источник
всякого промышленного прогресса  (183)  .  Еще  один  случай  заставил  меня
почувствовать всю греховность моей позиции. Хотя мне и не  позволили  читать
лекции по политической экономии в Лондоне, мне разрешили благодаря  большому
либерализму движения народных курсов при Оксфордском университете обратиться
к   провинциальной   аудитории,   ограничившись   практическими   вопросами,
касающимися положения рабочего класса.  Как  раз  в  это  время  организация
благотворительных обществ задумала провести  цикл  лекций  по  экономическим
вопросам и предложила  мне  подготовить  курс.  Я  выразил  свою  готовность
взяться за эту новую лекционную работу, как  вдруг,  внезапно,  без  всякого
объяснения, предложение было взято назад. Даже и тогда я  не  совсем  понял,
что, ставя под вопрос преимущества  безграничной  бережливости,  я  совершил
непростительный грех".
   В этой ранней работе  со  своим  соавтором  Гобсон  более  прямо,  чем  в
позднейших работах,  высказался  о  классической  экономической  теории,  на
которой он был воспитан. По этой причине,  а  также  потому,  что  это  было
первым изложением его теории, я  приведу  цитаты  из  нее,  чтобы  показать,
насколько значительна и хорошо обоснована была критика авторов  и  правильна
была их интуиция. Они следующим образом характеризуют в предисловии существо
тех выводов, которые они подвергают критике:
   "Сбережение обогащает, а расходование денег делает бедным общество, как и
отдельных лиц, и поэтому можно выдвинуть в качестве  общего  положения,  что
действительная  любовь  к  деньгам  лежит  в   основе   этих   экономических
достижений. Она не  только  обогащает  самого  бережливого  человека,  но  и
повышает заработную плату, дает занятие безработным и расточает  благодеяния
везде и всюду. От ежедневных газет и до новейших экономических трактатов, от
кафедры проповедника и до палаты общин это положение повторялось непрестанно
до тех пор, пока сомневаться в этом стало просто  нечестивостью.  И  все  же
образованный  мир  при  поддержке   большинства   экономистов,   вплоть   до
опубликования работы Рикардо, решительно отвергал это учение, и если позднее
оно было принято, то лишь вследствие неспособности опровергнуть  теперь  уже
сведенную на нет теорию о фонде заработной  платы.  То,  что  вывод  пережил
аргумент, на  котором  он  логически  основывался,  можно  объяснить  только
большим авторитетом провозглашавших его великих людей. Экономисты отважились
критиковать детали этой теории, но боялись затрагивать ее  основные  выводы.
Наша цель - показать, что эти выводы неправильны,  что  возможно  чрезмерное
развитие привычки к сбережению и что такое  чрезмерное  сбережение  обедняет
общество, выбрасывает рабочих на улицу,  сокращает  заработную  плату,  сеет
уныние  и  подавленность  в  деловом  мире,  которые  известны  под   именем
экономических депрессий...
   Цель  производства  -   снабдить   потребителя   "полезными   благами   и
удобствами". Это непрерывный процесс, начиная от первичной переработки сырья
и  до  конечного  потребления  полезных  благ   либо   услуг.   Единственное
использование капитала заключается в помощи  производству  этих  полезностей
или услуг, и весь его объем будет  неизбежно  изменяться  в  зависимости  от
количества ежедневно или еженедельно потребляемых благ и услуг.  Сбережение,
увеличивая   совокупный   капитал,   одновременно    уменьшает    количество
потребляемых благ и услуг. Поэтому чрезмерное  развитие  привычки  сберегать
должно вызвать накопление капитала в размере, превышающем его использование,
и этот избыток принимает форму общего перепроизводства" (184) .
   В последней фразе абзаца - корень ошибки самого Гобсона. Он полагает, что
чрезмерное сбережение порождает  действительное  накопление  капитала  сверх
потребности в нем. На самом деле это второстепенное зло, которое проистекает
только из-за ошибок в предвидении. Главное же зло - это склонность сберегать
в условиях полной занятости больше, чем  требуемый  эквивалент,  препятствуя
таким образом полной занятости, за исключением случаев ошибок в предвидении.
Однако одной-двумя страницами далее он, по моему  мнению,  совершенно  верно
излагает, во всяком случае, половину  проблемы,  хотя  и  упускает  из  виду
возможное влияние изменений нормы процента  и  деловой  уверенности,  т.  е.
факторов, которые он, по-видимому, считает заранее данными.
   "Мы приходим,  таким  образом,  к  заключению,  что  основа,  на  которой
покоилась  со  времен  Адама  Смита  вся  экономическая  наука,-  а   именно
представление, что количество ежегодно производимого  продукта  определяется
совокупностью  природных  факторов,  капитала  и  труда,-  ошибочна  и  что,
напротив, объем производства, хотя и  не  может  никогда  превысить  границ,
установленных этими факторами, может упасть и фактически падает намного ниже
этого максимума вследствие препятствий, создаваемых чрезмерным сбережением и
вытекающим  из  этого  перепроизводством.  Иными  словами,   в   современных
промышленных  обществах  потребление   ограничивает   производство,   а   не
производство - потребление" (185) .
   Наконец,  Гобсон  показывает  отношение  своей  теории   к   аргументации
защитников ортодоксального фритредерства:
   "Отметим  также,  что  обвинение  в  коммерческой  глупости,  так   легко
бросаемое ортодоксальными экономистами по адресу наших американских  родичей
и других протекционистских  обществ,  не  может  поддерживаться  какими-либо
приводившимися до сих пор фритредер-скими доводами, так как все  эти  доводы
основывались  на  предпосылке,  что  перепроизводство  невозможно"  (186)  .
Следующая за тем аргументация, возможно, неполна. Но все же это первое явное
утверждение того факта, что капитал образуется не в результате склонности  к
сбережению, а в результате спроса, обусловленного  текущим  и  перспективным
потреблением. Ход мыслей авторов виден из следующих нескольких цитат:
   "Должно быть ясно, что капитал общества не может с пользой  увеличиваться