пытались  создавать  также  средние  и профессиональные школы, чтобы сделать
доступными  для  молодежи  техническое  образование  и прикладные науки. Они
стремились  объединить  свои  усилия  с  инициативой  частных  лиц - примеры
такого  сотрудничества  весьма  часты  в России - в основании педагогических
институтов  с  последующей  передачей  их  в  дар  обществу,  и,  если бы не
недостаток  места, я мог бы к этому прибавить множество свидетельств энергии
и предприимчивости наших местных парламентов.
     Они  сделали  фактически  все, что возможно было со столь ограниченными
средствами.   Земство  впервые  стало  оказывать  крестьянам  хоть  какую-то
медицинскую  помощь, ибо до того времени они были не лучше обеспечены в этом
отношении,  чем  дикари  в  Африке.  Земство направляло врачей в захолустные
деревни,  отдавая  предпочтение  женщинам-врачам  и сведущим фармацевтам, и,
где  могло,  строило больницы. Оно всячески старалось предоставлять средства
хозяйственным   предприятиям,   с   помощью   которых   надеялось  облегчить
несчастную  крестьянскую  долю. Оно щедрой рукой давало деньги кооперативным
сыроварням  Верещагина,  кооперативным  промысловым  предприятиям  Шапиро  и
многим  другим  подобным  же  производствам,  широко  им поощрявшимся. Среди
других  добрых  дел  земство  основало сельские банки в надежде, к сожалению
только  частично  оправдавшейся,  что,  давая  крестьянам  деньги  взаймы за
небольшие   проценты,  оно  избавит  их  от  кровопийц-ростовщиков.  Земства
ссужали  крестьян  деньгами на покупку маленьких земельных наделов и ввели в
обиход  страхование  от  огня.  Они  прилагали  все  усилия,  чтобы во время
земских   выборов   оградить  крестьян  от  запугивания  их  нижними  чинами
администрации,  охраняли  их  домашний  покой  от  назойливости полицейского
урядника  и души от духовного урядника - попа-фарисея и доносчика, постоянно
взывающего  к  полиции помочь ему удержать свою паству от впадения в ересь и
раскол.
     Во  всей этой полезной, хотя и умеренной, активности земские учреждения
наталкивались  на  огромные  препятствия,  и  самыми труднопреодолимыми были
леность  чиновников и откровенная недоброжелательность бюрократии. Например,
для  получения  толковых фармацевтов нужны были специальные школы, но проект
основания  такой школы сразу же вызвал страшный призрак пропаганды. Наконец,
в  октябре  1866  года  был  принят  закон, по которому назначенные земством
фармацевты  утверждались  губернаторами.  Если  возникал  вопрос  о  покупке
большого  участка помещичьей земли, сразу находился ревнитель порядка, чтобы
опорочить  это  мероприятие  и  представить  его как часть плана конфискации
земли  в пользу крестьян и ниспровержения существующего строя. Если вставала
проблема  наиболее  успешной  борьбы  против  нашествия  саранчи  или других
вредителей  посевов  и  привлечения  к этому всех земств пострадавшего края,
дело  тянулось  месяцами,  даже  годами,  прежде  чем  давалось  необходимое
разрешение,  -  так  велик был страх правительства, как бы земцы, съехавшись
вместе  из  нескольких  губерний,  не принялись сразу обсуждать политические
вопросы.
     Однако,  несмотря  на все старания властей постоянно ставить им палки в
колеса,  земства  положили  хорошее  начало во всех этих делах, и если им не
удалось  достигнуть  большего,  если  они не преуспели в обеспечении деревни
хорошими   школами  и  сведущими  врачами,  если  не  смогли  задержать  все
усиливающееся  обнищание  крестьян, то виной этому не недостаток доброй воли
или  умения  и  деловых  способностей,  а  узость  их  круга  деятельности и
непрестанные  ограничения,  установленные для них государством, ограничения,
которые  с  самого  начала существования местного самоуправления становились
все более строгими и стеснительными.


x x x

     В  своей  главе  о  земстве  Леруа-Болье  на основе личных наблюдений с
большой  живостью  описывает  энтузиазм,  с  каким  русский  народ  встретил
Положение  1864  года  о земских учреждениях. После освобождения крестьян не
было  ни  одной реформы, которая вызвала бы такое удовлетворение и возбудила
бы  столько  надежд,  как  учреждение  земства.  Однако французский писатель
ошибается,  говоря,  что  русские  в  пылу  восторга не заметили недостатков
новой  реформы.  Достаточно перелистать демократические газеты того времени,
чтобы  убедиться  в  том, как глубоко прогрессивные круги общества сознавали
ее  многочисленные и серьезные недочеты. И если основная масса образованного
общества,  малосведущая  в  практических вопросах, переоценивала достоинства
реформы, то сами земские деятели далеко не разделяли этих иллюзий.
     В  конце  пятидесятых  и  начале  шестидесятых  годов  члены дворянских
собраний,   составившие  потом  основную  часть  членов  земств,  включая  и
петербургское,   неоднократно   выставляли   в   своих  адресах  и  петициях
требование   местного   самоуправления,  причем  гораздо  более  широкого  и
действенного,  чем  земские  учреждения,  дарованные  Положением  1864  года
четыре  года  спустя.  Эти  деятели,  несомненно,  не были слепы в отношении
истинного  характера  земской реформы. Но они более всех других были введены
в заблуждение и не представляли себе возможных ее результатов.
     Готовность  особой  категории русских людей "быть благодарными за малые
милости"  и с радостью приветствовать любые уступки, какие свободный человек
должен  был  бы  с  презрением  отвергнуть,  является  примечательной чертой
нашего  общества.  В  то  же  время  это  свойство  представляет разительный
контраст   с   обратной   тенденцией   известной   части   русского  народа,
заключающейся  в  абсолютной утопичности взглядов, в стремлении все изменить
и  сразу,  как по мановению волшебной палочки, не зная никакого снисхождения
к  нашему  старому,  дряхлому  миру  и не признавая его пороков, слабостей и
давно утвердившихся привычек.
     "Одна  из  аномалий  русской  жизни!"  - таково стереотипное объяснение
этого  явления.  Но  разве  эти  поразительные  контрасты  не исходят все из
одного  источника  -  охватившего  теперь всю образованную Россию страстного
желания,  то  скрытого, то исступленного, сделать что-то для блага народа. А
злые  чудовища,  преграждающие  путь, несомненно, могут быть побеждены силой
мужества  и  преданности. В России всегда было много мечтателей, надеявшихся
преобразовать  страну с помощью школ, образцовых сельских хозяйств и обществ
взаимной  помощи,  а  также  фантазеров-социалистов, верящих, что им удастся
вернуть золотой век магией революционной пропаганды.
     Склонность   предаваться   мечтаниям,   делающая  человека  неспособным
понимать  суровую действительность и разрешать трудные вопросы нашего бытия,
в  значительной  степени  задерживала  социальное  и  политическое  развитие
русского  общества.  Возможно,  наступит  время,  когда умение мечтать будет
благодетельным  для  народа.  Это  покажет  будущее.  Но  сейчас  нельзя  не
отметить  поразительный  пример губительных последствий нашей мечтательности
-  образование партии, по безумию своему и самообольщению не уступающей даже