Мертон умел немного программировать и начал помогать Гринблатту в
работе над проектом. Позднее он разработал свою собственную программу для
игры в шахматы для малоиспользуемой PDP-7, которая также стояла на девятом
этаже. Мертон был большим энтузиастом в отношении шахмат и компьютеров, и
всем своим поведением не выказывал никаких признаков того, что произошло
во время перерыва в День Благодарения в 1966 году, когда в маленькой,
похожей на театр "комнате для игр", также принадлежавшей лаборатории ИИ и
находившейся на восьмом этаже (то самое место, где профессор Сеймур
Пейперт и его группа работали над компьютерным языком LOGO,
предназначенном для целей обучения) Мертон вдруг временно "превратился в
овощ". Он принял классическую позу эпилептика - он сидел жестко
вытянувшись вверх, руки были прижаты к бокам и сжаты в кулаки. Он не
отвечал ни на какие вопросы и не реагировал на окружающих. Люди вокруг не
знали, что с ним надо делать. Они позвонили в изолятор МТИ, но там им
сказали, что следует позвонить в кембриджскую полицию, которая вывезла
бедного Мертона из здания.
   Случившееся глубоко потрясло хакеров, включая Гринблатта который узнал
о инциденте, когда он вернулся из дома после каникул.
   Мертон не относился к лучшим хакерам, и Гринблатт не был его близким
другом. Тем не менее, Гринблатт немедленно поехал в Госпиталь Весборо
чтобы навестить Мертона. Это был долгий путь, в конечном пункте которого у
Гринблатта сложилось ощущение, что он попал в средневековье. Это был не
столько госпиталь, сколько тюрьма.
   Гринблатт решил не уезжать, пока он не вызволит отсюда Мертона.
   Последним шагом в этом мучительном процессе было получение подписи у
пожилого, и, похоже, выжившего из ума доктора. "В точности как (монстр) из
фильма ужасов", - вспоминал Гринблатт, - "Он даже был не в состоянии
прочесть, что было написано. Это присутственное лицо только стояло и
бубнило - 'подпишитесь здесь', 'подпишитесь здесь'".
 
   Оказалось, что у Мертона это случается уже не первый раз. Но в отличие
от большинства остальных эпилептиков, Мертону становилось лучше уже через
несколько дней, в особенности после приема лекарств.
   Часто, если у него случался припадок, то кто-нибудь его находил в таком
состоянии и, позвав еще кого-нибудь на помощь, отвозил его в больницу, где
врачи ему поставили диагноз хронической эпилепсии и который оставался в
силе даже после того как Мертон возвращался к нормальной жизни. Он мог
позвонить в лабораторию ИИ и сказать "Помогите!", после чего кто-нибудь,
чаще всего Гринблатт, спешил ему на помощь.
   Позже, кто-то обнаружил в его личном деле письмо от его пожилой матери.
В письме говорилось, что Луис был странным мальчиком, и иногда он мог
застыть в одной позе. В этом случае, его надо было спросить "Луис, не
хочешь сыграть в шахматы?". Фредкин, который относился к Мертону с
интересом, так и попытался сделать, когда однажды Мертон "замер" на крае
стула в позе скульптуры. Фредкин спросил у него, не хотел бы он сыграть с
ним в шахматы. После чего Мертон неуклюже промаршировал к шахматной доске.
Игра была в полном разгаре, и разговор Фредкина был скорее односторонним,
внезапно Мертон остановился. Фредкин спросил: "Луис, твой ход! Чего ты
ждешь?". После очень длинной паузы, Мертон ответил своим низким гортанным
голосом: "Твоему± королю± шах". Фредкин сделал невнимательный ход,
благодаря чему подставил своим последним ходом короля под удар.
   Состояние Мертона можно было бы облегчить, если бы он принимал
специальное лекарство, но по какой-то ему лишь одному известной причине,
он им почти никогда не пользовался. Гринблатт умолял его это сделать, но
он отказывался. Однажды Гринблатт обратился к Фредкину с просьбой о
помощи, Фредкин вернулся вместе с Гринблаттом и обнаружил Мертона
застывшим в одной позе и не отвечающим ни на какие вопросы.
   "Луис, почему ты не принимаешь свое лекарство?", - спросил он.
   Мертон сидел на стуле, слабая тень замороженной улыбки блуждала по его
лицу. "Почему бы тебе его не принять?", - повторил Фредкин.
   Внезапно, Мертон отшатнулся назад и со всей силы ударил Фредкина по
щеке. Такое поведение было одной из неприятных черт Мертона. Но хакеры
выказывали заметную терпимость. Они не считали его за лозера.
   Фредкин рассматривал случай с Мертоном как хороший пример человечности
группы людей, который Вейценбаум опустил до уровня бездушных и черствых
андроидов. "Он был немного не в своем уме", - позже сказал Минский
Вейценбауму, - "А эти хакеры являются самыми чувствительными и
благородными людьми, когда-либо встречались мне".
   Возможно, это было преувеличением, но правда была в том, что за
однобокостью хакеров в коллективном понимании хакерской этики скрывалась
настоящая сердечность. Как и в любом благочестивом религиозном ордене,
хакеры следовали этому сами, а также считали, что все пришлые со стороны
будут соразмерять свое эмоциональное поведение с любовью к хакерству.
   Дэвид Сильвер, который, в конце концов, перестал следовать этому
порядку, даже спустя несколько лет все еще испытывал благоговейный трепет:
" Для этих людей быть талантливыми и яркими было своего рода
необходимостью. Также как и быть ущербными в социальном плане, из-за того,
что они концентрировались только на одной единственной вещи".
   Хакерство. Самая важная вещь в мире для них.
 
 
    
 
   Пока на девятом этаже ТехСквера правила бал Хакерская Этика,
компьютерный мир за пределами Кембриджа тоже не стоял на месте. В конце
60-х годов, хакерство начало распространяться по округе, частично из-за
появления таких интерактивных машин как PDP-10 или XDS-940, частично из-за
дружественного программного окружения (такого, например, какое хакеры
создали в МТИ), а также из-за того, что ветераны МТИ покидали лабораторию
и несли культуру с собой в новые места. Но сердцем всего движения
по-прежнему оставался принцип: "Люди, которые хотят заниматься хакерством,
ищут компьютер, на котором этим можно заняться".
   Компьютеры не обязательно находились в МТИ. По всей стране в различных
учреждениях начали образовываться центры хакерской культуры - от Стэнфорда
до Карнеги- Меллона. И по мере того как эти центры достигали критической
массы, достаточной для того чтобы некоторые из местных хакеров начинали
хачить большие системы и делать ночные визиты в местные китайские
рестораны, им становилось интересно вытянуть из ТехСквера кого-нибудь из
хакеров лаборатории ИИ. Посредством этих эмиссаров распространялся